– Я думаю, – в итоге общего рассказа, мрачно высказался таможенный начальник, – он не знал, удалось ли тебе, Евдокия, сбежать, и хотел по реакции похитителей угадать – спаслась ты или нет.
Дуся ниже плеч повесила сумрачную голову. Васильевич использовал единственный звонок для того, чтобы Паршин приехал ей на выручку! Дорогой шпион ничего не знал о Доброжелателе, он лишь почуял, уловил его наличие и тут же направил командира к Дусе. Евдокия осталась без денег, документов и телефона. Она могла вернуться в дом Муромцевых, где ей угрожала опасность. Могла пойти в полицию, что в принципе равнозначно. Васильевич отправил к ней Паршина на подмогу и защиту. Как будто не доверял ее находчивости, как будто не знал, в каких баталиях та побывала, не верил, что девчонка выкрутится. Так получается?
Нет! Если б Шаповалов не верил в Дусю, он бы не взял ее с собой в разведку. Тут дело обстоит обыкновенно и понятно: настоящий мужик и друг беспокоился о напарнице.
Евдокия всхлипнула. Ломать комедию не нужно, сердце сыщицы разрывалось от тревоги и признательности к дорогому диверсанту!
Пока «невеста» всхлипывала, Евгений Ильич звонил старшему брату на работу, где тот руководил поисковыми мероприятиями, докладывал:
– Евдокия Землероева нашлась, Максим… Ах, тебе уже позвонили с КПП? Ну тогда приезжай. Сам с ней поговоришь. Не везти же девушку в управление, она по лесу чуть ли не сутки плутала… – Не закончив разговор с начальником ГУВД, таможенный начальник протянул трубку Евдокии: – Поговори с Максимом, Дуся. Скажи коротко, как выглядели нападавшие, что ты вообще запомнила, заметила.
Дуся взяла трубку, закусив губу, помедлила под удивленным взглядом младшего Ильича…
Еще только собираясь к Муромцевым, Евдокия решила, что не будет описывать верзилу с «синими» руками и наводить полицию на воров, тем самым смывая в канализацию усилия Васи Конника. Если по наводке Дуси Муромцы всерьез возьмутся за воропаевских, Александр Сергеевич может сразу же, несолоно хлебавши, возвращаться в столицу, укладывать Сигизмундовну в психушку, а пани Зосю в клинику с уклоном в щадящую психиатрию. Поскольку нет сомнений: Воропай волчара тертый, битый, пуганый. Если поднимется серьезный кипиш, на связь ни с кем не выйдет. Если только через пару месяцев. А за это время, по незнанию и нервам, почти наверняка убьет заложника.
Надо выждать время! Дать козырным людям свои игрища продолжить!
…Евдокия неживым пальцами донесла телефон до уха и помертвело выговорила:
– Алло. Максим Ильич? Я ничего не помню. Точнее, помню. Но… было далеко и страшно. Я как бы только марки машин запомнила…
Паршин задумчиво глядел на подругу и слушал, как обычно востроглазая и смышленая сыщица прикидывается странной помесью заполошной курицы и тупой козы.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – Паршин смотрел, как Евдокия, сидя перед туалетным столиком, сушит феном наскоро вымытые волосы.
Милена выделила Евдокии спортивный костюм и комплект чистого белья (шаповаловскую «Ниву» вместе с розовым соседским чемоданом увезли криминалисты, пытаясь что-то выжать из авто). Как только Дуся быстренько ополоснулась, Олег поднялся на второй этаж в комнату «нареченных» и теперь подпирал косяк закрытой двери. Скрестив руки на груди, глядел на подозрительно засбоившую подчиненную.
– Я вызвала Мирона, – негромко проговорила Евдокия и пышно взбила волосы на макушке. Сыщица готовилась к разносу и ожидала, что матерый полицейский волкодав (в отставке) тут же примется рычать: «Зачем ты снова с ним связалась?!»
Но Паршин неожиданно кивнул:
– Я сам об этом подумал, когда узнал о похищении Васильевича. Результаты какие-нибудь есть? Или… – Паршин хмыкнул, – ты реально в том тряпье весь день шарахалась?
– Не. Не шарахалась. Его только недавно у бомжихи отобрали.
О том, что и как с ней произошло после похищения «жениха» Евдокия (исключая деревенские приключения) уже рассказывала обществу в гостиной Муромцевых. С Олегом что-то исключать сложнее, ему Дуся рассказала уже гораздо больше (о гадких отморозках все же не смогла упомнить). Но и до правды не решилась добраться.
Паршин посочувствовал сообразительной беглянке взглядом, наклонил голову в бок и задумчиво выговорил:
– Землероева, я тебя насквозь вижу. С тобой год за сто идет, так что мы знакомы лет двести. Колись – чего замутила?
Евдокия опустила голову, нашла на костюме крошечный катышек и затеребила его пальцами.
– Дусь, харе темнить, – не давая надежды, что отстанет, настойчиво долбил начальник. – У нас что – типа недоверие возникло?.. Давай колись, чего вы там с Мироном замутили?
– Олег… – замямлила напарница, – я обещала. Если что-то выплывет наружу, пострадает один хороший человек. Он обещал нам помочь найти Васильевича. Если я начну болтать направо и налево, этому человеку, Олежка, голову отрежут. Реально. Про отрежут – не фигура речи, здесь все всерьез. Миронов за меня слово дал. – Дуся подняла печальные глаза на командира. – Как я могу их обоих подвести, а?
– А кто тебя просит кого-то подводить?
– Ты.
Паршин задумчиво оглядел подругу, вытянул дудкой губы.
– Была б ты мужиком… получила б за такие слова по харе.
– Прости, Олег. Я когда к Муромцевым ехала, такой зарок себе дала, так молчать приказывала, что уже не понимаю, о чем говорю. Прости. Я расскажу – не все! – и ты меня ни о чем не спрашивай – откуда, кто сказал… Я рассказала, ты забыл. Договорились?
Паршин пожал плечами и Евдокия повела рассказ в стиле «одному человеку стало известно».
Начальник слушал молча, вопросов, как просили, не вставлял. По мере продвижения повествования, волевое командирское лицо начинало приобретать малиновый оттенок; отлично изучившая патрона Дуся готовилась к разносу. Любое руководство просьб помалкивать – на нюх не переносит!
Евдокия скоренько закончила рассказ и снизу вверх поглядела на Олега.
– Значит воры нарисовались, – без вопросительной интонации буркнул Паршин. – Только этого нам не хватало… – Приготовившаяся к разносу Землероева преданно взирала на патрона и отмечала, что малиновый оттенок щек последнего и не думает менять накала. – О том, на кой хрен ты сюда вернулась, я потолкую с тобой чуть позже, – медленно набирал разгонную скорость бывший полицейский. Разделяя каждое слово, Паршин впечатал в напарницу вопрос, составленный в форме утверждения: – Почему ты. Имея телефон. Позвонила Мирону. А мне только один раз. И то – на автоответчик. – Дуся пристыженно моргнула, Паршин продолжал бомбить ее по всем фронтам: – Ты что тут мне про хороших людей втираешь, а?! – расшипелся шеф, нависая над струхнувшей напарницей. – Почему ты мне не звонила?! Почему гуляла с Сашей по Н-ску, а мне – ни гугу?! Что происходит, Землероева, кого ты дуришь?!
Евдокия мысленно закатила глаза: господи, с кем она задумала тягаться?! С бывшим полицейским из убойного отдела, разматывающим отпетых мокрушников, как леденцы на палочках? С сынами Ильи Муромца, способными влет поймать на слове и заставить тебя признаться, как у классика, «во всем, в чем был и не был виноват»?
