Евдокия стремительно села. Лица Нифаси девушка не видела, но чувствовала, как дрожат его пальцы, и слышала, как испуганно вибрирует голос. Вопросов сыщица не задавала, Нифася продолжал:
– Я типа из сортира иду… А в клетушке Зажигалка с кем-то разговаривает: «Девку лучше задушить, крови меньше. А парень здоровый, нож подточите…» – Нифася едва слышно прошептал: – Слышишь – шик-шик? Реально, Дуська, перо натачивают!
Евдокия застонала. Господи, о чем думал Моня, когда привез единственного свидетеля похищения к участникам событий! По правде говоря, Евдокия и сама поначалу решила, что это умно: держать всех вместе в укромной деревеньке. Но после разговора с воропаевским парнишкой поняла – Семен допустил фатальную промашку! Он держал гастролеров в узде, пока те думали, будто у каждого постового есть их фоторобот и где-то находится свидетельница, способная их опознать на очной ставке. Без денег да когда братва из соседней области на пятки наступает, гастролеры не рыпнутся – будут сидеть тихохонько и ждать попутного ветра.
Но просчитался. Недодумал. Если Зажигалка и компания уберут единственно свидетеля, на фоторобот им плевать! Машины с отпечатками их пальцев увезены с дороги, иных свидетелей нет. Если убрать и сыщицу, то путь свободен.
Моня должен был понять, что залетная бригада под смертью гуляет! Не соседи, так местные за Воропая им предъявят! У них земля под ногами горит и плавится!
Или… Моня – понимал? О том, что с Евдокией будет все в порядке, слово давал Вася Конник…
Дусе очень хотелось спросить Нифасю, кто будет следующим смотрящим, если Конник… как это у них?.. зачморится, что ли, или… Не важно! Если Конник потеряет лицо перед воровским сообществом, не выполнив обещания, кто претендует на роль нового смотрящего? И насколько чист останется сам Моня, если сестру-заложницу убьют какие-то гастролеры на хате воропаевцев?
Ох, сложен криминальный мир, ох, накрутили урки с условностями и понятиями… А спрашивать нет времени – неподалеку нож точился. Нифася впихивал в руки Евдокии туфли:
– На. Надевай скорее и выбирайся из окна.
– А ты?!! – Судорожно действуя руками, Евдокия спешно обувалась в весьма приличные летние ботиночки, закупленные Димоном.
– Я не пролезу, – мрачно шепнул недавний сторож. – Попробую из соседней комнаты в окно выпрыгнуть. Ты осторожно, под ногами обломок бороны лежит, придерживайся дома – под ним уступ идет. Пролезешь, поворачивай за сарай и жди меня за сортиром. Оттуда через поле до соседней деревни уйдем, здесь одни старухи живут.
– А если покричать?! Вдруг к бабушкам родственники приехали?!
– Прирежут. И нас и бабок с родственниками. Тебе надо из щели протиснуться – застрянешь, Дуська, кердык обоим.
Нифася говорил быстро, прислушивался. Евдокия шагнула из окна, нащупала ногой крошечный выступ.
– Иди, иди, Нифася! – зашептала. – Я проберусь.
Так Евдокия говорила, пока окно не миновала. Едва только она начала протискиваться между стен, то поняла: к выходу на сторону огорода щель значительно сужалась. Чем дальше продвигалась Дуся, тем больше застревала!
Совершив немыслимое в обычных обстоятельствах усилие, сыщица выдралась из западни! И двинулась в противоположную сторону. Под ногами опасно колыхались верткие острия, Евдокия понимала, что если промахнется и не устоит, наточенные железяки могут пропороть ногу, разрезать сухожилия или крупные сосуды, а это – смерть от потери крови! В лучшем случае гангрена и ампутация ноги, поскольку вызывать сюда скорую помощь никто не будет.
Господи, спаси и защити!! Представляя всяческие ужасы, Евдокия вклинивалась между стенами и на все корки костерила хозяев, намудривших со строениями! Маленько радовалась, что за последние несколько дней ей и поесть-то толком не приходилось, отощала Землероева – невероятно.
Это и спасло. Оставив в щели обрывки тонкой летней кофточки, Евдокия вывалилась на улицу практически в одном бюстгальтере. Рухнула в крапиву, скорчилась под лопухами – замерла. В груди бушевали натруженные запредельными усилиями легкие и клокотало сердце, от шума кровотока и бешенного сиплого дыхания сыщица почти оглохла. Лежала на земле и мысленно представляла путь до огорода: сарай стоит вплотную к плетню, к сортиру можно пробраться только через двор мимо крыльца.
Дуся встала на карачки и резвым маршем поползла подальше от щели, в обход двора по крапиве-лопухам к спасительным кустам. Ползла и думала: «Господи, неужели СНОВА?! Неужели это снова ПРОИСХОДИТ СО МНОЙ!!! Опять побег от бандитов через ночной лес, опять меня убивать собираются… Господи, ну чем я провинилась?! Я что, с профессией решительно не угадала?!..»
Поглядывая на освещенные окна пятистенка Евдокия добралась до ворот, по «проезжей части» проскочила, как испуганная кошка, перед автомобилем! Забилась в угол под пышный куст сирени и собралась немного отдышаться.
Дверь дома распахнулась от толчка. На крыльцо, пошатываясь и слепо расставляя руки, вышел Нифася. Постоял секунду и рухнул вниз лицом на ступени. Из спины болтливого воришки торчала ручка огромного ножа.
Нифася не шевелился. Как Евдокия умудрилась не завизжать – совершенно непонятно! Визг рвался из груди истошным бабьим воплем, но Дуся запечатала рот грязными ладонями и, задыхаясь, вытаращив глаза, смотрела, как на крыльцо выходят люди.
– Она где-то здесь, – донесся до Евдокии тихий голос одного из трех мужчин.
– Ищите, – сипло произнесла облокотившаяся на перила Зажигалка. – Далеко уйти она не могла. Только этого сначала до подпола дотащите…
Вопль из Евдокии все же вышел, но тихонько. Когда один из бандитов нагнулся над Нифасей и с громким чмоканием вытащил у того из спины боеспособный подточенный тесак, Дуся заскулила, как крошечная собачонка. От вида окровавленного лезвия и капающей на крыльцо крови, сыщицу едва не вырвало.
Один из бандитов тем временем подхватил Нифасю за ноги и поволок тело в дом, двое других – один с боеспособным тесаком! – отправились искать заложницу. Зажигалка осталась на крыльце, Евдокии показалось, будто бандерша четко смотрит на сиреневый куст, за которым она съежилась. От ужаса Дуся попятилась, а так как сидела на корточках, задом навалилась на штакетину забора… Подгнившая деревяшка то ли разломилась, то ли вышла из земли, и половина попы Дуси Землероевой очутилась на соседнем подворье. Девушка испуганно замерла, посмотрела на налетчицу…
Маша закуривала. Наклоняя голову вниз, чиркала капризной зажигалкой.
Удача! Евдокия суматошно выдрала задницу из щели, перевернулась к образовавшемуся лазу уже обратной стороной… Черт! Узко! Не пролезть! Дуся судорожно растолкала соседние деревяшки – трухлявое дерево поддалось легко, – просочилась на двор нежилого, покосившегося дома: лопухи, крапива и колючки – море разливанное! Работая локтями, словно культиватор, поползла подальше от плетня. Понимала, что ломая стебли, оставляет за собой дорогу шириной со взлетную полосу, но увеличивала расстояние.
