– Это угроза, детектив? – слегка повысив тон, спросил Хилл.
– Называй как хочешь, главное чтобы ты понял смысл сказанных мной слов. Когда я могу явиться, для осмотра коллекции оружия?
– Теперь после того, как агенты проведу внутреннее расследование, детектив Берч.
– Ах, ты мерзкий ублюдок! – с этими словами я отключилась от него.
Листая список писем поступивший мне за утро, наконец-то я увидела, тот, что искала. Дейв прислал сведенья из-за аэропортов. Один из них подтвердил, что частный самолет Бена Паркера, совершат от них вылет, в день убийства Эвансов. Камеры наружного видеонаблюдения это подтверждали. Хилл действительно был вместе с Паркером. Но это не значило, что он не мог вернуть обратно? Или я просто зациклилась на Хилле.
В порядке эксперимента я попыталась не думать о делах и съездить домой на обед, представляя, как будет удивлен Дариан. Движение на дороге было жутким – час пик! – а тут еще эта дурацкая неоновая реклама, которая мигает со всех сторон, заклиная срочно покупать новинки летней моды и последние модели машин.
Я уже протянула руку к трубке, намереваясь позвонить в Виндзор шерифу Сэму Джонсону узнать как у них продвигается расследование, но в этот момент зазвонил сотовый.
– Берч слушает, – сказала я.
Светофор уже давно переключился на зеленый свет, а я все не трогалась с места, завороженно глядя на экран. Сзади послышались нетерпеливые гудки других водителей.
– Здравствуй, Глория.
– Уилсон?– я узнала его голос сразу.
Я непроизвольно напряглась. Я была хорошо – даже слишком хорошо! – знакома с Лукасом Уилсоном. Но какой полицейский не напряжется, когда ему звонит офицер из отдела внутренних расследований – «гестапо», как называли его между собой копы.
– Почему ты звонишь мне по личному номеру? Инструкции требуют, чтобы ваша служба связывалась со мной по официальным каналам.
– У тебя найдется несколько минут, Глория? Мне нужно с тобой поговорить.
– Ты и так со мной говоришь. В чем дело?
– Нет, этот разговор не телефонный. Мы должны увидеться.
– Зачем?
– Всего десять минут, Глория!
– Я еду домой. Позвони мне завтра.
– Всего десять минут! – твердо повторил он. – Встретимся в парке, прямо рядом с твоим домом.
– Это как-то связано с отделом внутренних расследований?
– Узнаешь. Я у тебя на хвосте.
Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я убедилась, что Уилсон говорил не в переносном, а в буквальном смысле – его машина действительно двигалась сзади, – и почувствовала себя еще более неуютно. Я не стала останавливаться у ворот своего дома, а проехала еще пару кварталов и, найдя единственное свободное место у тротуара, ловко припарковала машину. Меня не удивило то, что Уилсон не стал утруждать себя поиском места для парковки, а просто бросил автомобиль посередине улицы, проигнорировав возмущенные взгляды элегантной супружеской четы, которая выгуливала на лужайке трех изысканных афганских борзых. Он поставил на приборный щиток включенную полицейскую мигалку, вышел из машины и направился ко мне. Обаятельная улыбка Уилсона неизменно помогала ему в общении с женщинами, и он это прекрасно знал. Вот и сейчас, изобразив самую благожелательную улыбку, он радушно приветствовал меня. Лицо у него было худым и угловатым – эдакий ученый, только без очков и бархатной шапочки. Курчавые волосы были коротко острижены, а голубые глаза были как две ледяные глыбы холодными.
Перед ними прямо хочется пасть ниц.
– Что тебе нужно, Уилсон?
– Скажи сначала, как ты поживаешь, Глория? – Уилсон неторопливо направился к зеленой лужайке и растущим вокруг нее деревьям.
С трудом подавив раздражение, я сунула руки в карманы и последовала за ним.
– Прекрасно. А ты?
– Не жалуюсь. Чудесный день! Тебе нравится лето в Нью-Йорке?
– А что ты думаешь о последней игре «Янки»? Ну, теперь, когда мы так мило побеседовали, я все же хотела бы узнать, что тебе от меня нужно.
– Ты всегда была неразговорчива, Берч. – Он вспомнил тот единственный раз, когда ему удалось затащить меня в постель. Я и тогда произнесла не больше десятка слов. – Может, поищем лавочку? День-то действительно чудесный!
– Я не хочу искать лавочку. Я не хочу хот-дог и не желаю беседовать о погоде. Я хочу домой на обед. И если тебе нечего мне сказать, я пошла.
Я развернулась и сделала несколько шагов.
– Ты ведешь дело об убийстве Пола и Сары Уокеров, которое произошло в Виндзоре, верно? – послышалось за моей спиной.
Я замерла на месте, а затем медленно обернулась.
– Да, а что? – В мозгу моем раздался тревожный звоночек. – Какое отношение это имеет к отделу внутренних расследований?
– Я не сказал, что оно имеет к нам какое-то отношение, но, когда погибает полицейский, кем являлся пострадавший Пол Уокер, мы всегда проверяем сопряженные с этим факты.
Я на минутку зависла, и сразу подумала о том, почему шериф Джонсон и никто из его бригады, не сказал нам с Маклареном, когда мы были у них, о том, что Пол Уокер полицейский. Этой информации даже нет в отчетах и не один из родственников Уокеров тоже не упомянул об этом. Значит досье на Пола Уокера липовое.
– Рутинная проверка не предполагает личных встреч в нерабочее время с лицом, ведущим расследование, – отчеканила я и, подойдя к Уилсону, посмотрела ему прямо в глаза. – Итак, Уилсон, почему отдел внутренних расследований сует нос в одно из дел, которое я веду?
– Видишь ли, я ознакомился с твоим предварительным отчетом по Виндзору. Жуткое убийство. Это трагедия не только для его семьи, но и для всех нас.
Я постепенно начинала понимать, что происходит.
– Ты знал Пола лично?
– Не совсем. Большинство детективов шарахаются от нашего отдела, как черт от ладана. Вот ведь как интересно получается: когда речь заходит о продажных полицейских, все негодуют и требуют призвать их к ответу, но в то же время чураются тех, кто выводит этих самых продажных копов на чистую воду.
– Ты хочешь сказать, что Пол Уокер был продажным полицейским?
– Ничего такого я не говорю. Но даже если бы в отношении его велось параллельное следствие, я бы не имел права обсуждать с тобой эту тему.
– Бред собачий, Уилсон! У меня на руках – убитый коп, и, если он был в чем-то замешан, я должна это знать.
– Повторяю, я не имею права обсуждать с тобой работу отдела внутренних расследований. Но я узнал, что один из ваших офицеров, кажется Макларен, собирая информацию на Уокера, заинтересовался финансовыми делами Пола, и даже получил ордер на доступ к этой информации.
Я чувствовала, что вот-вот взорвусь, и немного помолчала, пытаясь взять себя в руки. Но надо отдать должное, я почувствовала за Макларена гордость.
