Я помедлила на мгновение.
– Проблема в том, – добавила я, – что у него совсем не получается говорить правду. Он не привык к ней. Когда он пытается сказать её, он перестаёт выглядеть наглым.
Брайн медленно шёл рядом со мной, пытаясь понять, что я имею в виду.
– То есть, ты хочешь сказать, что… – начал он.
– Он говорил правду про жертв, когда смотрел на них, Брайн. Поэтому и выглядел таким виноватым. Правда всегда звучит как ложь в его устах. Он на самом деле никогда не видел ни одного из убитых. Я не говорю, что он не способен на убийство – возможно и способен. Но эти убийства совершал точно не он, а мы выглядим как жалкая пара копов, которые ищут козла отпущения.
Брайн негромко выругался.
– Чёрт, сказал он.
Ничего не произнеся в ответ, мы шли молча весь оставшийся путь до машины. Это был очередной провал. Чем больше я об этом думала, тем больше беспокоилась. Настоящий убийца всё ещё был на свободе, а у нас нет ни малейшей идеи, кто бы это мог быть. И я знала, я просто знала, что он скоро снова убьёт.
***
Прошло два месяца. Мы по-прежнему топтались на месте, опрашивая снова и снова, тех свидетелей, которые у нас были. Шериф полиции Сэм Джонсон из Виндзора добровольно ушёл в отставку, как только мы его прижали, раскручивая дело продажного Пола Уокера. Шериф Джонсон оказался в одной цепочке с Полом по поставке наркотиков и сбыту через ночные клубы. До Бена Паркера нам никак не удавалось добраться, чтобы прижать его за поставки и финансирование, хотя мы точно знали, что он замешан. Паркеру постоянно удавалось откупаться, а его верный адвокат Лиам Хилл был словно цепной пёс. Он завалил всё наше управление судебными исками, жалобами и прошениями о моей отставке. Пока что, майору Теду Броуди удавалось сдержать эти нелепые претензии и обвинения.
Мы с Брайном ослабили хватку по расследованию «кровавого ангела» так мы окрестили это дело и по приказу майора за неимением улик и занялись текущими делами. Были и неплохие новости, за текущий месяц нам удалось раскрыть несколько дел, включая дело о подростке самоубийце, который расстрелял всю свою семью. Как и предполагал майор Броуди, было всё не так, как выглядело в отчете.
Мальчик Том Трейсон, был найден повешенным в собственном доме, якобы предварительно расстреляв свою семью. На деле же оказалось следующее; озлобленный сосед живущий напротив, приревновал отца семейства Трейсонов к своей жене, вследствие чего убил их всех, а мальчика повесил обставив это под самоубийство. Должно все было выглядеть для копов так, будто это Том во всем виноват и не выдержав чувства вины, якобы покончил жизнь самоубийством. Засадив истинного убийцу за решетку, помню как я первый раз за долгое время улыбнулась.
Каждый день, я отчаянно смотрела на доску, на которой были тщательно развешаны фотографии и схемы «кровавого ангела». Как же я хотела добраться до того кто это сделал. Кем бы он не был, ему не должно сойти это с рук просто так.
Сегодня в своём кабинете с единственным окном и неудобным креслом для посетителя я первым делом подошла к кухонному автомату. Благодаря Гейбу я пила прекрасный напиток эспрессо, а не дрянной кофе, как остальные полицейские. Я налила себе чашку покрепче и погорячее, села с ней за стол и приготовилась к прилежной работе с документами.
Но телефон не дал мне сделать и одного глотка.
– Детектив Глория Берч, слушает.
– Вызов для детектива Глория Берч. Сотрудник ожидает по адресу Фаунинг-стрит, 455, квартира 589. Три тела, мужчина и две женщины.
– Я на связи. Свяжусь с детективом Брайном Уэйном по пути.
– Принято. Вызов завершен.
– Вот же дерьмо! – выругалась я, залпом опрокидывая кофе и обжигая себе язык. – Все-таки ты убил снова. – Схватив только что брошенные ключи от машины на стол, я бросилась к двери.
В отделе уже собралась вся братия, по-прежнему изощрявшаяся в остроумии по поводу злополучных ботинок ярко-синего цвета офицера Тома Шилетти. Брайн, ещё не успевший раздеться, был одного мнения с остальными: веселенькие башмачки!
Впрочем, офицер Макларен тоже веселился от души.
– Брайн, ребята, нас ждёт работа с «кровавым ангелом»!
– Что? Куда? Уже?
Я быстро зашагала вперед, так что Брайну только и оставалось, что семенить за мной, стараясь не отстать.
Куда катится мой отдел? Синие ботинки! Я решила, что надо вообще запретить в отделе убийств этот позорный цвет.
– Глория, что у нас?
– Похоже, три трупа. Не исключено что наш парень вернулся. Я не верю в случайные совпадения.
– Хорошенькое начало дня! – Дожидаясь лифта, Брайн вытянул из кармана смартфон и быстро начал что-то набирать в нём. – И сам денек сегодня что надо! – продолжил Брайн, улыбаясь во всю ширь своей физиономии и сияя зелеными глазами.
– Ты опоздал, потому что тебе перепало утреннего секса?
– Тоже мне опоздание – пара минут! – поправил меня Брайн.
Мы втиснулись в кабину лифта, где уже теснились копы.
– Люблю осень, когда ветрено, все такое четкое, резкое, с тележек торгуют жареными каштанами.
– Так и есть – секс.
Брайн снисходительно улыбнулся.
– Я встретился вчера с одной цыпочкой поздно вечером, посидели, выпили несколько коктейлей. Как выяснилось, мы оба так заняты, что нам вечно недоставало времени, чтобы просто встретиться. Она работает врачом в госпитале, а это – сама понимаешь профессия не лучше копа. Приятно хотя бы вспоминать, как это быть на первом свидании, после длительной переписки. – Мы вылезли из лифта в гараже.
– А потом, был конечно жаркий секс, – добавил Брайн. – Но денек все равно, что надо!
– Жаль, три трупа на Фаунинг не добавляют мне такого веселья, Брайн.
– Это точно. Просто я говорил об еще одном доказательстве.
– Доказательстве чего?
– Что надо прихорашиваться, танцевать, пить крепкие коктейли и во весь опор заниматься сексом, а то того и гляди загремишь в ящик.
– Все философствуешь, – буркнула я, усаживаясь за руль.
– Так ведь скоро Новый год, Глория! – объяснил Брайн.
– И что?
– У меня в семье соблюдают эту традицию. Мы письменно перечисляем все, за что благодарим Бога, и кладем свои записочки в вазу. В День благодарения каждый вытягивает оттуда по несколько штук. Суть в том, что записки напоминают, за что мы должны испытывать благодарность или за что нас ценят другие люди. Понимаешь? Мне нравится. Знаю, в этом году мы не можем часто видеться с родными, но я шлю им свои благодарственные записочки.
Продираясь сквозь пробки, я задумчиво ответила:
– Мы – копы из отдела убийств. Получается, мы должны быть благодарны за мертвецов, иначе нас повыгоняли бы с работы. Вот мертвецы – те, похоже, с благодарностью не знакомы.
