Я спал без сновидений и проснулся поздно.
Принимая душ, я вспомнил, что надо мне и Вики примерно себя вести. Если Джефф Нортон заподозрит всерьез что-то не ладно, может в порыве гнева изменить завещание. От одной мысли об этом у меня все поджилки затряслись.
Три дня спустя я сидел в кабинете и просматривал перед уходом утреннюю газету, когда вошла Вики со свежей почтой.
С непроницаемым выражением лица она положила письма передо мной на стол.
Потом выразительно постучала пальцем по кипе писем, многозначительно посмотрела на меня и ушла, прикрыв за собой дверь.
Я быстро перебрал руками всю кучу и нашел вложенную записку:
"Джефф Нортон только что договорился с миссис Гамильтон. В пятницу, 20‑го, в 21.30 вечера они встречаются в картинной галереи, которую устраивает молодой начинающий художник Валентино».
У меня оборвалось сердце.
Миссис Гамильтон была ближайшей подругой Нортона; худющая курица, трещавшая как сорока и не позволяющая никому вставить ни слова. Даже Нортон за глаза обзывал её тарахтелкой, но с удовольствием с ней общалась, так как Гамильтон знала все местные слухи, а Джефф Нортон как оказалось, был на редкость падок до досужих сплетен. Раньше ему одиночество скрашивал прихвостень Генри, который теперь печально покоился на заднем дворе.
За последнюю неделю я уже слышал за ужином не раз от старикашки Нортона про этого художника, кажется, он его так и называл Валентино. По мне, так он был просто длинноволосый выскочка, но публика Парадиз- Сити просто с ума походила после нескольких его выставок в Париже и Лондоне, и местная знать наперебой зазывала его в гости. И вот как-то вышло, что миссис Гамильтон успела опередить Нортона, и знаменитость согласилась пожаловать к ней.
У меня было ровно два дня на подготовку!
Признаться, в первый миг мне стало немного не по себе. Пока мы обсуждали с Вики наш план, это был просто план, не вызывавший у меня никаких угрызений совести. Теперь же, когда замысел грозил вот-вот обернуться реальностью, я призадумался.
Одна ошибка – и мне конец.
Я поджег записку Вики, раскурил с её помощью сигареты и растер пепел. Потом сунул остальные конверты в карман и спустился по лестнице к поджидавшей меня машине.
Мимо прошла Вики, направлявшаяся к беседкам.
– Завтра, в два часа дня, в твоем пляжном коттедже надо встретиться, – тихо произнес я.
Она едва заметно кивнула в знак того, что слышала и поняла.
Трудностей было хоть отбавляй.
Репетировать по ночам мы не могли, в доме было полно слуг и мало ли что и где они могли услышать.
Поэтому мы уговорились поработать над планом в домике, где Вики рисует.
В конторе я надиктовывал на магнитофон заготовленные заранее письма. После каждого письма я отмечал время, чтобы Вики точно знала, когда ожидать столь важных для нас моих слов, обращенных к Томсону.
Прослушивать запись я опасался, поскольку Клэр могла неожиданно войти и застать меня врасплох, но я чувствовал, что вышло как надо.
Время меня подгоняло. Но ни трудности, ни подстерегавшие нас опасности уже не могли меня остановить.
За общим завтраком, Нортон уже похвастался мне, что приглашен на встречу с Валентино в доме миссис Гамильтон. Она хотела, чтобы мы поехали туда вдвоем, но я отказался под предлогом деловой встречи с Томсоном. В пятницу утром я отправился в контору и перед самым перерывом на ленч позвонил Рону Томсону.
– Ты можешь завтра вечером приехать ко мне в офис? – спросил я. – Мне надо обсудить с тобой ряд деловых вопросов, и я хотел бы показать тебе заодно дом.
– Хорошо, приеду.
– Я готовлю Вики сюрприз, так что не приезжай раньше времени. Если она узнает, что мы с тобой что-то затеваем, но не отцепится, пока не вытянет из меня в чем дело. Так что приезжай в девять пятнадцать.
– О'кей.
Я повесил трубку и перезвонил Клэр.
– Я вернусь поздно, – предупредил я. – Старик хочет поразмяться и сыграть в гольф, тащит меня с собой. Так что можешь быть свободна на сегодня и завтра ты тоже свободна. Старик устраивает небольшой ужин, так что мы все завтра будет заняты целый день.
После ленча я пошел прямо в пляжный коттедж.
Пляжный коттедж Вики.
Я отомкнул дверь коттеджа, вошел и распахнул все окна.
Пять минут спустя пришла Вики.
Магнитофон стоял передо мной на столе там же, где стоит сейчас.
Занятно, но, когда Вики вошла в комнату, у меня не возникло ни малейшего желания обнять или поцеловать ее.
Мы посмотрели друг на друга. Ее глаза блестели, а лицо было бледным.
– Надо торопиться, Вики. Время поджимает.
Она выложила на стол длинную проволочную трубку.
–Не знаю, устроит ли тебя такая рука. Я сделала ее ночью.
– Молодчина. Мне было некогда ею заняться. Я снял пиджак и примерил трубку. Чуть-чуть повозившись, я укрепил ее в рукаве и пристроил пиджак в одном из кресел, так что «рука» покоилась на подлокотнике.
Мы с Вики отошли назад, чтобы посмотреть на свое творение сзади. Вышло идеально: мужская рука совершенно естественно лежала на подлокотнике кресла.
– Прелестно, – одобрил я. – Я еще прикручу к рукаву проволочку с петлей на конце, мы укрепим в ней сигарету, которая будет дымить, и ни у Ника, ни у Томсона не возникнет никаких сомнений, что это я.
– Ты уже надиктовал письма, Хойт?
– Да, сейчас ты их прослушаешь. Давай сперва прорепетируем. Помоги мне поставить стол перед креслом.
Мы установили стол там, где я хотел, немного развернули кресло, потом я включил магнитофон и мы отступили к двери полюбоваться на свою работу.
Эффект был сногсшибательный.
Рука на подлокотнике, табачный дым и голос создавали полную иллюзию присутствия третьего лица.
Примерно посередине записи мой голос внезапно перестал диктовать. После небольшой паузы он вдруг отчетливо произнес уже более громко: «Извини, что заставляю тебя ждать, Рон. Я уже заканчиваю».
Мы переглянулись. Вики побелела, и ее трясло. Она взяла меня за руку. Я попытался ухмыльнуться, но ничего не вышло. Мы стояли бок о бок, пока запись не закончилась.
– Сработало, – выдохнул я, отключив магнитофон. – И сработает еще раз, Вики, если ты ничего не напутаешь. Мы будем слушать до тех пор, пока ты не выучишь весь текст наизусть. – Я вытащил из кармана копии надиктованных писем. – Главное, ты должна точно знать, когда я обращусь к Рону Томсону. В этой реплике ключ к успеху. Малейшая неточность, и мы пропали.
Мы приступили к работе.
Через два часа Вики знала запись наизусть.
