Нет, я не чувствую, что это мой путь. Я и так на студии «Мельница» по работе участвую во всех проектах — «Лунтике», «Барбоскиных». Помогаю выполнять общую задачу. Этого мне вполне достаточно.
Любопытно, что, выбрав самую непопулярную и трудную область в анимации — авторский короткий метр, — ты всё время рвешься к каким-то глобальным задачам… буквально в астрал, будь то «Божество», «На краю земли» или «Мы не можем жить без космоса». Они все про космос, про стремление к абсолюту.
Замечательное обобщение… Боюсь, что ты прав. Я об этом никогда не думал. Ответа у меня нет.
Рыцарь и его мама
«Он не может жить без космоса» Константина Бронзита (2019)
Прошло несколько лет после триумфального шествия «Мы не можем жить без космоса» по фестивалям и премиям, за это время Константин Бронзит успел вернуться в созданную с его легкой руки «вселенную трех богатырей» и срежиссировать один (не худший, но и не лучший) анимационный новогодний блокбастер — и вдруг вернулся назад, доказав: «Он не может жить без космоса». Именно так назывался новый короткометражный фильм, почти повторивший и название, и успех предыдущего (опять ворох фестивальных трофеев, опять список «Оскара» — хотя не номинация, а шорт-лист). Та же — или очень схожая — эстетика, тот же отрешенный от конкретных реалий, но психологически узнаваемый мир. Но не сиквел, а еще одна вариация на тему нас в космосе и космоса в нас.
Герой этой картины рождается не в рубашке, а в скафандре; акушерка перерезает металлическую пуповину не хирургическими ножницами, а кусачками. Впрочем, мама всё равно смочит стальной пупок зеленкой. Она отведет сына домой, где на подоконнике цветы в горшках, в раковине посуда, на стене старое фото, которое она торопливо прячет в комод: видимо, на снимке отец в таком же скафандре. Когда небо и земля озарятся космическими вспышками, вздрогнут от гула взлетающей ракеты, мама задернет занавеску. Сын у нее есть, дом тоже, осталось посадить во дворе дерево. А пока то будет расти — вместе с ребенком, — мать придумает для него судьбу Утешит плачущего музыкальной шкатулкой, задует вместе с ним свечи на день-рожденном пироге, закутает в мороз, отпоит чаем в болезнь. И подарит скрипку, чтобы он никуда не улетал.
Меж тем в холодных астральных далях суровые фигуры в скафандрах будут собирать грандиозный пазл — космическую станцию, видимо, на радость человечеству будущего. Где-то там, возможно, трудится и отец мальчика. Или сгинул давным-давно на благо людям: в скафандрах их не узнаешь и не отличишь, все одинаковы. Зов этой бездны мальчик непременно рано или поздно услышит. Моментально вырастет до исполинских размеров, перестанет помещаться в домик. Оставит мать, нащупает на шкафу заветный чемоданчик с космическими запчастями. И улетит.
Сюжет мультфильма Бронзита лишен примет ретро, но и современным его не назвать. По большому счету, это невольная версия одной средневековой легенды — о Парсифале, чистосердечном рыцаре, которому одному довелось прикоснуться к заветному Граалю, выйти в день святой Пятницы за границы времени и пространства. Он был рожден матерью без отца, погибшего в бою. Мать прятала от мальчика доспехи и запретила прислуге в замке даже упоминать о рыцарях. Что толку? Подростком он встретил охотящихся рыцарей в лесу и сразу решил, что не видел ничего прекраснее. Он потребовал от матери честного рассказа об отце. Потом надел его доспехи и отправился ко двору короля Артура. Лишь потом, на пути к Граалю, Парсифаль — во всех версиях: Кретьена де Труа, Вольфрама фон Эшенбаха, Рихарда Вагнера — узнавал, что мать умерла от горя, не выдержав разлуки с ним. Стремление к идеалу требует заплатить свою цену.
Удивительно точно уловивший сходство твердолобых космонавтов со странствующими рыцарями, Бронзит не знал о Парсифале; неважно, идеи носятся в воздухе и долетают даже до космических далей. Развязка истории похожа. Парсифаль по глупости спугнул Грааль, не задав Королю-Рыбаку вопроса о причинах его боли; герой мультфильма стал причиной разрушения космической станции, не проверив содержимое чемоданчика — вместо необходимой скобы мама положила туда связанный красный шарфик. Пуповина настигла его и задушила. Вернувшись домой и сняв скафандр, он не смог дышать обычным земным воздухом — без мамы, которой давно уже не было в доме, это было невозможно. Под сенью выросшего дерева он сел на детские качели, на которых так любил делать «солнышко», и опять взлетел, пропал без вести, как герой «Мы не можем жить без космоса». Связь — пуповина — между двумя фильмами обнаружилась только здесь.
Дилогия о космонавтах — шедевр Бронзита, нашедшего здесь идеальное соотношение формы (внешне простодушной, благостной, ироничной) и содержания (болезненного, драматичного, с неразрешимым конфликтом внутри). Связь сына и матери — в большей степени, чем двух друзей в предыдущем фильме, — складывается из настойчивой любви, вырастающей в гиперопеку и сковывающий контроль, и эгоистического стремления к свободе и независимости, способного убить того, кто тебе ближе всех. Из женского и мужского, которые не могут друг без друга, но не способны разрешить заложенный в их союзе конфликт. Всю свою творческую биографию Бронзит посвятил именно этим темам: сочетание прагматической женской мудрости и наивного мужского эгоизма — стержень многих его работ, вплоть до «Алёши Поповича и Тугарина Змея». Фанаберия и бравада героя «Крепкого орешка», самоуверенность многорукого «Божества» выразились в космическом цикле, а дом из второго фильма очень похож на вечно соскальзывающее в бездну жилище из знаменитого «На краю Земли».
За этот край Бронзит шагает под музыку Валентина Васенкова, скопировавшего моментально узнаваемый первый аккорд с легендарного альбома Pink Hoyd «Wish you were here» (его название «Жаль, что тебя здесь нет» могло бы стать эпиграфом к обоим мультфильмам). «Космический» звук ретросинтезаторов Рика Райта, соавтора легендарной «Обратной стороны Луны», — ту же музыку слушал главный герой пелевинского «Омон Ра»! — наполняет зрителя ностальгией по невозможному пространству, где разрешатся все человеческие проблемы, найдется решение любым задачам, удастся нащупать заветный Грааль… если бы там только можно было дышать.
Сквозь застой к перестройке
Статья писалась сразу после премьеры «Довлатова» на фестивале в Берлине, где та не снискала никаких наград. Российская интеллигенция в своем большинстве встретила фильм со скепсисом, иногда переходящим в открытую враждебность. Однако интересно, что экспериментальная схема проката («Довлатов» был выпущен в кинотеатрах всего на три дня, позже было решено продлить показы еще на неделю) привела к сумасшедшему успеху у публики и сенсационным сборам — на долгое время именно эта картина стала абсолютным лидером среди фильмов отечественного авторского кино.
Быть никем, быть собой
«Довлатов» Алексея Германа-младшего (2018)
«Довлатов» — позывной. Сразу и пароль, и отзыв. Для нескольких поколений читателей — кодовое имя, которое нельзя не знать. Из его сверстников и друзей многие живы и вовсе не дряхлы, самому Сергею Донатовичу в этом году могло бы стукнуть семьдесят семь. А его первые читатели еще молоды. Они родились в тех самых 1970-х, к которым относится действие фильма, росли и формировались в 1990-х и были бы другими, если бы не читали Довлатова. Мы с одноклассниками листали под партой только что изданные «Чемодан», «Компромисс» и «Зону», стараясь смеяться молча и не привлекать внимание учителя. Алексей Герман-младший — из этого самого поколения.
