Она самая. — Любка чмокнула жвачкой.
Ой, а что ж мы в прихожей-то стоим, — всплеснула руками мать. — Идемте в комнату.
Все прошли в комнату.
— Значит, это и вправду Тот Свет? — обрел наконец Тимыч дар речи.
— Тот, Тот, Тимоня, не сомневайся, — сказал отец. И добавил: — Кто бы мог подумать, что он окажется точной копией Этого.
— Да уж, — со смехом подхватила мать. — Люди во все века головы ломали: куда же это человек после смерти попадает? А оказывается, вот куда, — она описала круг рукой, — в свою собственную квартиру.
А здесь, на Том Свете, уже никто не умирает? — поинтересовался Тимыч.
Еще как умирают, — сказала отец. — Больше, чем на Этом.
— А если тут умрешь, то куда тогда попадаешь?
— На Этот Свет.
Тимыч запутался.
Ни фига не понимаю. Если умрешь на Этом Свете, попадешь сюда, на Тот Свет. А если умрешь тут, на Том Свете, то попадешь на Этот Свет. Так что ли?
Так, — подтвердили родители.
Но тогда получается, что человек вовсе не умирает, — обрадовался Тимыч. — А просто переходит с Этого Света на Тот, а с Того на Этот.
Ну да, — кивали отец с матерью. А Тимыч дальше соображал:
Значит, Тот Свет для вас Этот?
Нет, сынок, — ответила мать. — Это Этот Свет для нас Тот.
Ты не права, Маша, — мягко возразил отец. — Тот Свет для нас и есть Тот Свет, а Этот Свет для нас Этот.
А Тот Свет разве для вас не Этот? — спросил Тимыч.
Тот Свет только тогда для нас Этот, когда мы попадем на Тот, — объяснил отец. — А Этот Свет для нас будет Тот, когда мы попадем на Этот.
Уф-ф… — отдувался Тимыч от чрезмерного умственного напряжения. — Что-то я совсем запутался, где Тот… где Этот…
В комнату вошла бабушка.
— Ой, да какая разница, внучок, — махнула она рукой. — Тот не Тот, Этот не Этот.
Идемте лучше блинчики со сметанкой лопать.
И все дружно отправились на кухню есть блины со сметаной.
Глава XI
ЖИВОЙ ТРУП
Тудух-тудух… тудух-тудух… — стучали колеса. Тимыч ехал в вагоне метро, погруженный по самую макушку в свои невеселые размышления. Что же с ним такое творится?.. Перед его мысленным взором проплывали воспоминания: вот он превратился в таракана и бабушка смывает его в канализацию, вот на его глазах велосипед прыгает с крыши, унося с собой Ля, вот его могила на Мартышкином кладбище, а вот он уже и сам на Том Свете, уплетает блины со сметаной… После каждого из этих воспоминаний в памяти Тимыча следовал провал, обрыв, черная дыра… Вот и сейчас — откуда он едет? И куда? С Того Света на Этот? А где же Любка Крутая? Осталась на Том Свете?.. Ни-че-го Тимыч не помнит. Как отрезало.
Мысли текли. Поезд бежал. Тимыч сидел.
В вагоне, кроме Тимыча, никого не было. А соседние вагоны — справа и слева — и вовсе пустые. Тоже странно. Тимыч глянул на часы и понял, что здесь-то как раз ничего странного нет — просто уже очень поздно.
Короче, время приближалось к полуночи. Тимыч ехал непонятно откуда и неизвестно куда, а мысли его были чернее сажи.
Тра-ля-ля-ля-ляляля… раздался вдруг веселенький мотивчик. Тимыч вздрогнул от неожиданности.
Оказывается, у него кармане лежал мобильник Любки Крутой, неизвестно как туда попавший…
Тимыч поднес трубку к уху.
— Тимыч, у тебя лопата есть?! — Это был Димыч.
Какая еще лопата?!
Любая! — орал Димыч. — Я в ящик сыграл, прикинь!
В какой ящик?
— Ну в гроб, в гроб! Я сейчас лежу на кладбище! Меня надо срочно выкапывать!
«Та-а-к, — понял Тимыч, — начинается очередная бредятина».
А Димыч продолжал орать в трубку:
Во примочка! Угореть!.. Очнулся — е-мое! — я в гробу реально лежу!
А как ты там оказался?
Ты что, с луны свалился?! Не знаешь ни фига?!
А что я должен знать?
Про заморочки в школе!
Про Аннупалну?
Да какую Аннупалну?! С ней еще вчера проехали! А сегодня у остальных преподов крышу снесло, прикинь!
У всех?! — ахнул Тимыч.
Вот именно! Как начали палить из автоматов!
До двоечником?
Не только! И по троечникам, и по четверочникам, и даже по пятерочникам!
Обломно, — выдал Тимыч любимое словечко Любки Крутой.
Не то слово! — кричал в трубку Димыч. — Это была настоящая бойня! Хорошо, у меня пуля навылет прошла. Я отрубился, а когда снова врубился — гляжу, а я уж в могиле. Прикинь, не разобрались, что к чему, и похоронили.
Тимыч и верил и не верил Димычу.
А как у тебя в гробу сотовый оказался? — спросил он подозрительно.
Без понятия! Я его схватил и сразу тебе звонить.
А откуда ты узнал этот номер?
Тимыч, ты меня задолбал своими вопросами! — взорвался Димыч. — Ты что, фишки не просекаешь, блин! Я тебе реально говорю: щас задохнусь! Хватай лопату и дуй меня выкапывать!
А на каком ты кладбище?
На Мартышкином!
«Там же, где и моя могила», — отметил про себя Тимыч. А вслух спросил:
А где ты там похоронен?
На двадцать втором участке. «Рядом с моим — двадцать первым», — опять мысленно отметил Тимыч. И спросил недоверчиво:
А откуда ты знаешь, что на двадцать втором?
Блин, Тимыч! — вовсю разорялся Димыч. — Квитанция в гробу есть, понял?! В ней черным по белому написано: какой участок, сколько стоит гроб и тэ дэ и тэ пэ!
— А как ты прочел квитанцию в темноте?
У меня сотовый с подсветкой!
А… — начал Тимыч.
Бэ! — отозвался Димыч. — Ты что, до утра собираешься свои дурацкие вопросы задавать?! Учти, если я сейчас кроссовки отброшу — это будет на твоей совести!
Ладно, — сказал Тимыч, — сейчас приеду. Где конкретно ты там лежишь?
Фиг знает! Номер могилы, блин, забыли в квитанции указать! Короче, увидишь на двадцать втором участке свежезакопанную могилу — значит, моя! Сразу раскапывай!
А где лопату взять?
У тебя что, дома лопаты нет?
Я в метро, а не дома.
Блин! Ну тогда мне кранты, — сказал Димыч.
А Тимыч сообразил:
— На кладбище наверняка есть сторож, а него наверняка есть лопата. В общем, еду.
