- Мы как раз собирались завтракать, - я попыталась напускным оживлением сгладить неприятность встречи. – Присоединяйтесь к нам. Наша кухарка готовит чудесно, вы должны оценить ее искусство…
- Конечно, мадам Пелетье готовит чудесно, - сказала мадам Аржансон немного высокомерно и снова недоуменно посмотрела на меня. - Это же я порекомендовала ее Этьену. И я рада, что спустя год вы, наконец-то, оценили ее мастерство. Раньше, насколько я помню, вы называли ее блюда стряпней для собак.
Я прикусила язык. Второй промах. Лучше мне помалкивать, а говорить только на нейтральные темы.
Этьен насмешливо покосился на меня, и взял мать под руку:
- Ты же знаешь, мама, что Розалин далека от домашних дел. Современные барышни не слишком любят заниматься хозяйством.
- Но теперь она замужняя женщина, - возразила мадам Аржансон, - ей надо больше уделять внимание дому. Тем более что ты постоянно занят. Как, кстати, дела на фабрике?
Фабрика? Я навострила уши. Какая еще фабрика?
- Ты же все равно ничего не понимаешь в моих делах, мама, - возразил Этьен, посмеиваясь. - И спросила только из вежливости. Если начну рассказывать – заскучаешь. Поговорим лучше о другом. Как там мистер Пупс?
Мадам Аржансон сначала запротестовала, но потом расцвела улыбкой и начала рассказывать о мистере Пупсе, который оказался котом какой-то редкой породы.
- Я хотела взять его с собой, - говорила она с энтузиазмом, - но побоялась, что дорога будет для него трудной. Он может простудиться…
- Признайся уже, Софи, что это я уговорил тебя не таскать кота с собой, - сказал мистер Аржансон, опять добродушно мне подмигивая. – Иначе Розалин выгнала бы нас на второй день.
- Мистер Пупс нечаянно разбил твою чернильницу! – запротестовала мадам Аржансон. – Это всего лишь животное! Как ты можешь быть таким злопамятным!
Месье Аржансон вскинул руки в шутливом молитвенном жесте:
- И это говорит женщина, - сказал он, - которая не может простить мне пирожное, которое я съел девять лет назад!
- Это было мое пирожное! – воскликнула мадам Аржансон, и все трое рассмеялись этой семейной шутке.
Я стояла немного в стороне, не вмешиваясь больше в их дружескую беседу, но Этьен вспомнил обо мне и подошел, обнимая за талию. В первое мгновение я чуть было не отстранилась, но потом вспомнила – мы ведь женаты, к тому же – счастливо женаты.
Было странно чувствовать постороннего мужчину так близко. Он и пугал, и притягивал меня, но я напомнила себе, что это всего лишь очередной спектакль. И Розе Дюваль надо просто изобразить восхищение главным героем пьесы.
- Очень мило, что вы решили нас навестить, - говорил тем временем граф, - мы с Розалин счастливы видеть вас! Да, Розалин? – он прижал меня крепче и поцеловал в щеку.
- Очень счастливы, - подхватила я и посмотрела на Этьена сияющим взглядом – так в постановке смотрела на Тристана Изольда, а Офелия – на Гамлета. – Надеюсь, поездка была приятной?
- Достаточно, - сдержанно ответила мадам Аржансон. – Мне бы хотелось переодеться. Куда можно пройти?
- Комнаты уже приготовлены,- сказала я. – Позвольте, провожу вас.
Я пошла вперед, приглашая мадам пройти за мной, и она, поднимаясь по ступеням, спросила:
- Зачем вы уехали в эту глушь, дорогая?
- Доктор сказал, что так будет лучше для моего здоровья, - произнесла я, как прочитав по книге, - так будет лучше для ребенка…
- Вы ждете ребенка?!
- Еще нет, мадам, - я поспешила разуверить ее. – Но сельский воздух этому способствует.
- Я рада, что вы задумались о ребенке, - сказала мадам Аржансон, медленно поднимаясь по ступеням. – Признаться, я чуть не умерла, когда услышала, что вы повздорили с Этьеном, а когда он заговорил о разводе…
Не удержавшись, я оглянулась, быстро взглянув на графа. Он поймал мой взгляд и чуть нахмурился, покачав головой, словно говоря мне «нет».
- Думаю, вам не стоит волноваться, мадам Аржансон, - сказала я так мягко и ласково, как только могла. – Сейчас между мною и мужем полное взаимопонимание, давайте же говорить только о хорошем. Сегодня прекрасная погода, не хотите прогуляться после завтрака?
Разговор о погоде был самым нейтральным, и позволял мне немного передохнуть после первых промахов.
- Почему вы называете меня «мадам»? – спросила мать Этьена. – Зовите Софией, как раньше.
- Конечно, прошу прощения. Проходите, София, - я распахнула двери, пропуская женщину вперед. – Боюсь, я не очень хорошая хозяйка, но Сесиль заверила, что устроила все наилучшим образом. Если вам что-то не понравится – дайте знать.
- Благодарю, - София оглянулась, оценивая комнату, - пока мне все нравится. Пришлите мне служанку, моя дорогая. Я хочу переодеться и освежиться с дороги.
- Сейчас же отправлю, ма… София, - я оставила ее одну и только в коридоре выдохнула с облегчением.
Как же страшно! Но вроде бы, все обошлось. Никто не заметил подмены.
- Неплохо справилась, - раздался голос графа, и я поняла, что ничего еще не закончилось.
Пожалуй, все только начиналось.
Оказывается, он поднялся следом за нами.
- Вы следили? – спросила я.
- Не слишком тебе доверяю, - он подошел совсем близко и говорил почти шепотом, склонившись ко мне. – Объясни-ка, зачем нужно было выкидывать эти фертели? «Мадам и месье де ла Мар»! Ты решила пощекотать мне нервы? Берегись, Розалин, доиграешься, - он взял меня за горло и чуть сжал пальцы.
- Вы мне угрожаете? – спросила я холодно.
Только не выказывать страха. Только не выказывать. Вряд ли настоящая графиня испугалась бы. Да и граф ведет себя осторожно – не причиняет мне боли, лишь пугает. Кто знает, может, такое обращение – это норма в этой семье? Но все мои мысли испарились в одно мгновение, потому что граф поцеловал меня. Да как поцеловал! Словно мы встретились после столетней разлуки и все эти сто лет страстно желали встречи!
Губы его были твердыми и горячими, и настойчивыми. Он схватил меня за затылок, не позволяя отстраниться, и обнял за талию, прижимая к себе…
Казалось бы – что такого? Меня и раньше целовали. В театре. Важные и не очень важные господа, пытаясь доказать, что они стоят моей благосклонности. От кого-то я отворачивалась, кому-то сразу давала пощечину, но сейчас… Это был какой-то другой поцелуй, не похожий на остальные. Он закружил меня, как буря сухой листик. Закружил и понес куда-то… Я готова была поклясться, что пол закачался под моими ногами, а ведь он был каменный…
Как во сне я услышала демонстративное покашливание, а потом голос Софии:
- Не хотела тебе мешать, Этьен, но я попросила служанку.
Граф оторвался от меня и улыбнулся матери поверх моей головы.
