Перед обедом мы все вышли на прогулку, и наша беседа с месье Вандербильтом продолжилась. Месье Огюст рыбачил, а Этьен затеял с матерью какой-то нелепый спор, постоянно тормоша ее и задавая вопросы, которые и смешили, и сердили Софию.
Мы с месье Вандербильтом гуляли вдоль озера, держа в поле зрения графа и Аржансонов, и я с интересом слушала, как мой собеседник рассказывает о детстве Этьена, его матери и его отце. Настоящем отце. Я слушала с тем большим интересом, что вся эта информация была для меня драгоценна.
- Вы ухаживали за мадам Софией в молодости? – спросила я, наблюдая, как разгневанная София отмахивается от Этьена, а он не дает ей встать из шезлонга, заглядывая ей в лицо, дурачась от души.
- Да, был влюблен в нее, - сказал месье Вандербильт, - влюблен безумно, но она выбрала Эмильена. Он был мечтатель, фантазер. Женщинам нравятся такие.
- Месье Огюст не производит впечатление мечтателя, - заметила я. – Мне кажется, просто она вас не любила. Но я уверена, что нашлась не менее достойная женщина, которая оценила вас и подарила вам сердце. Вы кажетесь мне человеком, достойным уважения и любви.
Он посмотрел на меня с улыбкой, а потом благодарно склонил голову.
- Увы, познать счастье семейного очага суждено лишь избранным, - сказал он, посмеиваясь, и указывая, как София гонится за Этьеном, который улепетывал во все лопатки, петляя, как заяц. – Я люблю их, де ла Маров. Они словно созданы для семейного счастья. Когда Эмильен умер, для Софии это было страшным ударом. Этьену было только десять, и он уже тогда был слишком гордым – не пролил ни слезинки, а я ведь знал, как он был привязан к отцу. Тогда Этьен вообще никого не слушал. Я думал, мальчишка пойдет по наклонной, но через два года София встретила Огюста и вышла за него замуж – я был рад, что она решила жить полной жизнью, а не памятью Эмильена. Конечно, я постарался заменить Этьену отца, но не преуспел, а вот Огюст смог до него достучаться.
- Этьен относится к месье Аржансону с большим уважением, - сказала я.
История произвела на меня впечатление. Я могла представить горе десятилетнего мальчика, потерявшего горячо любимого отца. Я сама после смерти родителей чувствовала такую тоску, что хотела отгородиться от всего мира.
- Огюст сумел его увлечь, - кивнул месье Вандербильт.
Как раз в это время София остановилась, совсем запыхавшись, и возмущенно что-то выговаривая Этьену, а тот сразу же бросился к ней, раскрывая объятия. Мать и сын обнялись, и София шутливо дернула Этьена за волосы, после чего вернулась к шезлонгу и удобно расположилась в нем, обмахиваясь веером.
Мне очень хотелось спросить, как же месье Огюст смог расположить к себе упрямого двенадцатилетнего мальчишку, остро переживающего смерть отца, но я не решалась. Скорее всего, Розалин обо всем знала, и мои расспросы могли насторожить месье Вандербильта, но он рассказал обо всем сам.
- Огюст служил в дипломатическом корпусе, - продолжал месье Вандербильт, - а в свободное время очень любил возиться с механизмами – делал часы, самодвижущиеся игрушки. Этьену это тоже очень понравилось, они участвовали в выставках со своими поделками и однажды даже взяли первый приз на конкурсе, который устраивал император Иосиф. После этого Этьен загорелся – решил поставить на поток самоходные машины. Так появилась корпорация «Деламар», и мы уже близки к успеху.
- Этьен просто одержим этой идеей…
- Он все свое время отдает «Деламару». Фабрика – это его детище, он живет работой, - месье Вандербильт говорил негромко, но настойчиво. – Вы, наверное, обижаетесь, что он не проводит с вами столько времени, сколько вам хотелось бы…
- Совсем нет, - быстро ответила я. – Я уважаю увлечение своего мужа и считаю, что это очень благородное и нужное дело.
- Вот как, - он посмотрел на меня пристально, и я испугалась, что сказала что-то не то.
Господи! Когда же закончится эта балансировка на канате!
Под взглядом месье Вандербильта мне отчаянно захотелось признаться, что я – никакая не Розалин. Признаться, покаяться, попросить, чтобы отпустили и не наказывали…
Но моя нянюшка? Кто позаботится о ней? А вдруг графиня выполнит свои угрозы? Да не вдруг – обязательно выполнит, когда узнает, что я провалила ее роль. С Розалин де ла Мар я была знакома всего один день, но она совсем не показалась мне сердечной женщиной.
- Посмотрите! – сказал месье Вандербильт и засмеялся. – Огюст поймал карпа! Да какого большого! Идемте, выразим рыбаку свое восхищение.
Карпа, пойманного месье Огюстом, предполагалось подать на ужин запеченного в сливках, а мы, перекусив салатом и жареной курицей, сидели в гостиной, дожидаясь кофе. Пока месье Огюст в десятый раз расписывал, как коварная рыба чуть не сорвалась с крючка, София разучивала романс по нотам, привезенным Лео Вандербильтом.
Романс был мелодичный, немного грустный, но полный какой-то солнечной надежды. Песня была о том, как рыбак плавает на своей фелуке вдоль родных берегов и чувствует единение с морем, со звездами, что сияют и на небе, и в воде. И пусть рыба сорвалась с его крючка, он все равно счастлив и поет звездам.
- Романс как раз для сегодняшнего дня, - заметила я.
- О да! – усмехнулась София, и тут же вздохнула: - Но какой сложный аккомпанемент…
- Вы просто немного неправильно играете, - подсказала я, через подлокотник кресла дотягиваясь до клавиатуры. – Надо вот так, чтобы ритм совпадал в правой и левой руке.
София внимательно прослушала, что я сыграла, кивнула, и заиграла уже сама.
- Какая вы умница, - поблагодарила она меня. – Теперь у меня все получается. Сыграем в четыре руки?
Я приставила к роялю стул, и мы достаточно неплохо исполнили романс - правда без голосового сопровождения, но я не могла сдержаться и мурлыкала, пропевая отдельные слова. Музыка и в самом деле была чудесной. Мне не был известен знаменитый в столице маэстро Рикарди, но если остальные его произведения такие же – он необыкновенно талантлив.
Мы с Софией не сразу заметили, что мужчины прекратили разговоры, и слушают нашу игру.
- Чудесный дуэт, - похвалил месье Вандербильт, когда мы закончили играть.
Этьен ничего не сказал, но смотрел на меня, не отрываясь, будто хотел съесть глазами.
Месье Огюст зааплодировал и начал шумно восхищаться женой.
- О! Наконец-то я поразила тебя, - сказала она весело, - но тут заслуга милой Розалин. Это она разобрала партитуру.
- Вы преувеличиваете… - запротестовала я.
- Ничуть, - возразила София. - А вы-то убеждали меня, что играете более чем скромно! Я обязательно разучу этот романс, а вы его споете. У вас очень красивый голос.
- Зато нет слуха! – засмеялась я, всплеснув руками.
- Я убежден, что вы поете божественно, - сказал Лео Вандербильт. – Это ясно даже по тому, как вы напевали, Розалин. Вы где-то учились или это природный дар?
