Во встречных боях с противником советские танковые корпуса понесли серьезные потери. Неожиданным соперником грозных КВ и Т-34 были отнюдь не столь привычные для них немецкие танки Т-3 и Т-4, которые советские танкисты легко громили во встречном бою. Танковый кулак генерала Жукова наткнулся на новинку немецкого танкопрома – самоходные орудия «Штурмгешюц», поступившие в танковые дивизии вермахта на Восточном фронте. Их 75-миллиметровые орудия успешно пробивали броню советских средних и тяжелых танков на расстоянии километра.
В одном из боев на подступах к Карамзино майор Любавин лично увидел действие этих немецких самоходок, поставивших жирный крест на наступательных планах комфронта Жукова.
К этому времени личный состав полка Василия Любавина заметно поменялся. Те танкисты и те пехотинцы, что в начале сражения лихо наступали сидя на броне танка и в нужный момент грамотно поддерживали друг друга огнем, давно выбыли из строя. С большим трудом, благодаря оставшимся старожилам, экипажи танков и прибывшее на замену пополнение находили общий язык и продолжали атаковать врага в едином строю.
Карамзино было важным транспортным узлом на пути к Сычевке, ключевому пункту немецкой обороны, и взять его было крайне важно. Подразделения полка Любавина наступали на него при поддержке танкового батальона, где большинство машин составляли средние и тяжелые танки. Казалось, что ничто не поможет советским солдатам взять Карамзино с наскока и дальше продолжить преследование врага, но тут в дело неожиданно вмешались неказистые пятнистые «шмакодявки».
Неизвестно почему, вместо того чтобы вести огонь из засады или какого-либо иного прикрытия, самоходки выкатились на открытую местность и принялись гулко стрелять по советским танкам.
Вначале Любавин не придал их появлению большого значения, решив, что это шаг отчаяния со стороны противника, пытающегося любой ценой помешать наступлению советских танков на Карамзино, однако дальнейшие события заставили его кардинально поменять свое мнение, так как огонь самоходок нанес серьезный урон идущим в атаку советским танкам.
Если ранее они покидали поле боя, только попав под огонь прямой наводки зенитных 88-миллиметровых орудий противника, то теперь выходили из строя от попаданий снарядов его самоходок. Причем эти попадания были опасны для советских танков не только когда они поражали их борта, но и когда попадали в мощный бронированный лоб машин.
С тяжелым сердцем, сжав бинокль руками и нещадно костеря неизвестно откуда взявшиеся у врага быстрее и подвижные штурмовые орудия, Василий смотрел, как они безжалостно кромсают броню тяжелых и неповоротливых «Климов». Почти каждый второй снаряд, выпущенный немецкими самоходками, либо выводил танк из строя, либо наносил ему повреждение, либо косил бегущие за танком цепи пехоты. При первых выстрелах солдаты моментально залегли, и снова поднять их в атаку было очень трудным делом.
Немного в лучшем положении были тридцатьчетверки и остальные легкие танки. Обладая большей подвижностью и маневренностью, они удачливо избегали попаданий вражеских снарядов, но когда это случалось, машины гибли безвозвратно.
Ответный огонь советских танкистов генерала Соломатина также наносил урон противнику. Остановившись, они смело вступали в единоборство с противником, но общий счет потерь боевых машин был в пользу немцев. К тому же эти потери были неравнозначными по своей ценности.
Стремясь хоть чем-то помочь наступающим танкистам, Любавин попытался по радио связаться с приданным полку гаубичным дивизионом, чтобы артиллеристы своим огнем накрыли зловредный вражеский заслон. Однако для выполнения этого приказа нужно было время, к тому же связь постоянно подводила из-за радиопомех. Командир дивизиона постоянно переспрашивал Любавина, а тем временем вражеские самоходки продолжали свое черное дело.
Неизвестно, чем бы закончился этот бой, если бы в него не вмешалось звено штурмовиков Ил-2. По милости начальства или счастливого случая, они оказались в этом квадрате и, обнаружив скопление вражеской бронетехники, смело её атаковали.
Их пули и снаряды разрушительным градом обрушились на немецких танкистов, которые не выдержали удар с воздуха. Уже после первого же захода штурмовиков самоходки дружно развернулись и покинули поле боя, хотя потери от огня советских летчиков были не столь уж велики.
Сидевшие за штурвалами «илов» пилоты не имели достаточного опыта точной стрельбы неуправляемыми реактивными снарядами, но даже этого оказалось достаточно, чтобы испугать фашистских танкистов. Мощные разрывы снарядов вблизи самоходок сильно пугали немецких танкистов, и они отступили, удовлетворенные тем, что сократили численность атакующих сил противника.
В этот день советские солдаты смогли достичь Карамзино и в ожесточенном сражении выбить засевших в селении немцев. Однако об их преследовании и продвижении дальше не могло быть и речи. Слишком серьезные потери понесли советские дивизии от боев с противником.
Однако не только «Штурмгешюц» доставил много проблем советским наступающим соединениям. Не менее неприятным сюрпризом было появление у немцев 75-миллиметрового противотанкового орудия ПАК-97/38. Его снаряды, в отличие от прежних «дверных колотушек», могли пробивать броню советских машин на расстоянии километра и так же, как штурмовые орудия, снимали свой процент в борьбе с советскими механизированными корпусами.
Все эти «сюрпризы» помогли немцам остановить наступление советских дивизий на топких берегах Вазузы. С каждым днем встречные бои все более приобретали черты позиционного сражения. Идущая вместе с танками пехота несла неоправданные потери от огня вражеской артиллерии, неподавленных огневых точек и противопехотных мин, которые немцы обильно установили перед своими позициями. В результате чего пехотинцы залегали, танки были вынуждены действовать самостоятельно, что самым плачевным образом сказывалось на результатах наступления.
Для продолжения наступления можно было создать из потрепанных корпусов один мощный кулак и ударить на Сычевку, а затем и на Ржев, перерезав важную дорогу между этим двумя пунктами, как и замышляла Ставка, благо оборона врага не была крепкой и монолитной. Однако после недолгого размышления генерал Жуков отказался от этой идеи.
На левом фланге его наступавших войск создалось опасное положение в районе села Карманово. Согласно немецкой штабной классификации, Карманово было «угловым столбом», местом, откуда можно было нанести удар во фланг наступающим армиям Западного фронта и разгромить их, что Модель и намеревался сделать в самое ближайшее время.
Пока две танковые дивизии сдерживали наступление советских армий на Вазузе, две другие танковые дивизии стали атаковать наступательные порядки советских войск в районе села Карманово, и с каждым днем их натиск становился все сильнее и сильнее. Нужно было принимать решение: продолжить наступление на Сычевку или заняться обороной Карманово, и Жуков сделал свой выбор в пользу последнего.
Прекратив наступление на Сычевку и Ржев, он повернул свои главные силы на юг и обрушил их на атакующего врага. Встречные бои, как правило, бывают жесткими и бескомпромиссными. Каждая из наступающих сторон пытается переломить исход боя в свою пользу, не останавливаясь перед потерями.
