Ейск и Сальск, Тихорецкая и Кропоткин, Краснодар и Армавир, Ставрополь и Элиста падали к ногам противника подобно переспелым грушам под порывами ветра. Наследник Южного фронта Северо-Кавказский фронт также стремительно разваливался под ударами танковых соединений врага, не сумев задержать его наступление ни на берегах Куго-Еи и Егорлыка, ни Челбаса и Кубани.
Приехавший в августе месяце на переговоры Черчилль в беседе со Сталиным выразил огромное беспокойство по поводу «сложного положения на юге России». Британский премьер выражал озабоченность боями на подступах к Сталинграду, но больше всего его волновало положение на Кавказе. Ведь именно там не только решалась судьба этой летней кампании 1942 года, но могло оказаться – и всей войны в целом.
Войска фельдмаршала Роммеля стояли в шаге от Александрии, и появление немецких войск в Закавказье наносило серьезный удар по британским интересам на всем Ближнем Востоке. В оккупированных Британией Иране и Ираке по-прежнему оставались сильны прогерманские настроения, да и французская администрация Сирии не вызывала у Лондона особого доверия.
– Сведения, которыми располагает британская сторона по поводу быстроты продвижения немецких войск по направлению Грозного и Баку, вызывают у нас сильные опасения. Мы, конечно, нисколько не пытаемся умалить силу Красной Армии, разгромившей немцев под Москвой, но Имперский Генеральный штаб оценивает возможность пересечения армией Гитлера Кавказского хребта как довольно высокую, – откровенно признал Черчилль, настороженно посматривая в лицо советского вождя.
Услышав об опасениях британского «союзника», Сталин приказал принести в свой кабинет специально приготовленный для этой беседы макет Кавказских гор. Взяв в руку указку, он стал показывать Черчиллю существующие перевалы и пояснял, какие меры приняты для защиты того или иного места. Кроме этого, он довольно откровенно обрисовал положение войск от Воронежа, где немцы были прочно остановлены советскими войсками, и до излучины Дона, где успех был на стороне противника.
Все это в целом произвело на британского премьера должное впечатление. Он уехал домой с твердым убеждением, что с обороной Кавказа и подступов к Сталинграду дела у советского лидера обстоят неплохо, но действительность была несколько иной.
Разговаривая с Черчиллем, советский лидер не опустился до откровенного обмана ради сиюминутной выгоды. Все, что он говорил, было правдой, но только правдой, так сказать, декларативной.
Для того чтобы декларация превратилась в конкретные дела, требовалось предпринять срочные меры, которые Сталин и совершил. Кроме отправки на юг новых военных соединений Ставка в экстренном порядке укрепила руководство этих жизненно важных направлений командными кадрами. Под Сталинград в качестве первого заместителя Сталина был отправлен генерал армии Жуков вместе с новым начальником Генерального штаба генерал-полковником Василевским и членом ГКО Маленковым.
Им было поручено любой ценой остановить наступление 6-й армии Паулюса, чьи передовые соединения находились от берегов Волги и пригородов Сталинграда менее чем в ста километрах. Задача была сложной, трудной, но выполнимой. Немецкий бронированный кулак имел свою ахиллесову пяту в виде слабых флангов, на которых находились итальянские и румынские войска.
Удачное нанесение контрудара позволяло не только остановить наступление противника, но и отсечь «вытянутый к Волге палец». Нужно было только правильно определить место нанесения удара, но перед этим необходимо было остановить неприятеля, измотать его силы на подступах к Сталинграду.
Имевшему такой опыт советскому генералитету это было вполне под силу, и отправка на берега Волги двух лучших представителей военной элиты была логичным и понятным шагом. Однако выбор Сталиным человека на роль спасителя Северного Кавказа для многих военных оказался непонятным, вызвав откровенное удивление и даже несогласие с решением вождя. Ибо в качестве представителя Ставки на Кавказ был отправлен нарком НКВД Лаврентий Павлович Берия.
– Никто, кроме тебя, не сможет справиться со сложившимся там положением, Лаврентий. Езжай и без нужного нам результата не возвращайся, – коротко напутствовал вождь генерального комиссара государственной безопасности. – Немцы ни в коем случае не должны пересечь горы, ни в одном месте. Ни на Тамани, ни под Новороссийском, ни под Сухуми или Грозным. Нигде, иначе у Турции появится соблазн ввязаться в войну на стороне Германии, и тогда на Кавказе мы будем вынуждены вести войну на два фронта.
– Военные будут недовольны таким решением, – начал Берия, но вождь прервал его недовольным взмахом руки.
– Когда нужно спасать положение, абсолютно не важно, кто это будет делать, главное, чтобы был толковый и решительный исполнитель. Знаменитый Юстиниан, видя, что полководец Велизарий плохо воюет с готами, заменил его придворным советником Нарсесом и, как оказалось, не прогадал, – неожиданно привел Сталин пример из военной истории и хитро посмотрел на наркома. – Думаю, что ты мало в чем уступишь этому Нарсесу по своим способностям и деловым качествам.
– Можете не сомневаться, товарищ Сталин. Сделаю все, что только будет в моих силах, – преданно заверил вождя собеседник, но тот остался недоволен таким ответом.
– Нет, Лаврентий, этого мало. Я бы сказал, преступно мало, – покачал головой Сталин. – Надо выполнить приказ Родины во чтобы то ни стало. Ведь не зря мы даем в твои руки почти генерал-губернаторские полномочия. Это позволит тебе использовать для выполнения задачи в первую очередь местные силы и возможности, о которых ты прекрасно осведомлен лучше любого генерала. Мы, конечно, тебе кое-чем поможем, но не рассчитывай на многое. Сейчас все имеющиеся у нас резервы идут к Сталинграду. Не удержи мы этот город, и Гитлер повернет вдоль Волги на север. На Саратов, Куйбышев, Ульяновск, Тамбов и Горький. Попытается зайти к Москве с востока.
Вождь многозначительно посмотрел на Берию, и тот его прекрасно понимал. На его стол регулярно ложились донесения о неспокойном положении как на границе, так и за её пределами. Японцы усиленно наращивали численность Квантунской армии для удара по Приморью и Забайкалью. В Афганистане подняли голову остатки басмаческих банд, а в Стамбуле немецкий посол фон Папен активно уговаривал турецкого президента если не начать военные действия против СССР, то закрыть глаза на проход боевых кораблей итальянского флота в воды Черного моря.
Против его зловредной и опасной деятельности специалисты Лаврентия Павловича пытались предпринять ряд тайных действий, но судьба хранила германского дипломата, и он продолжил свои уговоры, правда с постоянной оглядкой.
– Удачи тебе, Лаврентий. И береги себя… – напутствовал вождь своего соратника, и тот покорно в путь потек, чтобы задать фашистам жару.
Отправляя Лаврентия Берию на Кавказ, Сталин хорошо знал, что делает. Бывший секретарь Закавказья лучше любого посланника Ставки и ответственного работника отлично знал все особенности и возможности кавказских республик для отражения наступления врага.
Из-за боевых действий в районе Сталинграда Берии вместе с его командой пришлось лететь в Тбилиси окружным путем вдоль восточного побережья Каспия.
