В разговоре возникла напряженная пауза. Рокоссовский прекрасно понимал, что с выделенными средствами фронту будет очень сложно полностью освободить Ленинград от тисков вражеской блокады, но не смог противостоять ментальному напору своего собеседника на том конце телефонного провода.
– Мы сделаем все возможное, товарищ Сталин, – твердо чеканя слова, ответил генерал, чем сильно обрадовал вождя.
– Я очень рад это слышать, товарищ Рокоссовский. После столь мастерски проведенного начала операции мы рассчитываем на такое же успешное её завершение. Жму вашу руку и желаю всего хорошего.
Разговор с вождем закончился, но подобно камню, брошенному в воду, породил другой, что состоялся между Рокоссовским и командующим войсками Волховского фронта Мерецковым, присутствовавшим при его разговоре со Сталиным.
Кроме Рокоссовского в комнате находились его помощники, генералы Казаков и Малинин, а также начштаба фронта генерал Стельмах и армкомиссар Запорожец. Желая как можно быстрее определиться с дальнейшими действиями, Рокоссовский специально собрал их всех для разговора.
– Ставка требует от нас как можно скорее взять под полный контроль Кировскую железную дорогу. Открыть прямое сообщение с Ленинградом и не допустить соединения главных сил противника со шлиссельбургской группировкой. Предлагают начать наступление на противника без долгой раскачки и обещают помочь авиацией и боеприпасами для артиллерии, – Рокоссовский вкратце пересказал собравшимся военным разговор со Сталиным. – Какие будут предложения, товарищи?
– Какие тут могут быть предложения? – искренне удивился Запорожец, получивший за прорыв блокады орден Красного Знамени. – Приказ получен, и нам нужно как можно скорее приступить к его выполнению.
Армкомиссар требовательно посмотрел на генералов, но на его призыв откликнулся только Стельмах.
– Соединения 2-й ударной армии смогут начать наступление в районе устья реки Войтоловки не позднее вечера завтрашнего дня. Нанося удар вдоль железнодорожного полотна, они будут создавать угрозу флангу немецкой группировки, наступающей на Анненское… – начштаба собрался дальше развить свою мысль, но генерал Малинин не дал ему такой возможности.
– Боюсь, что с наступление на противника в этом направлении мы опоздали. Согласно последним сообщениям воздушной и наземной разведки противник перебросил в район Мги войска, снятые из-под Пулково и Ижоры и со дня на день сам начнет наступление с целью захвата Мги. В этой ситуации мы в лучшем случае нарвемся на крепкий наступательный кулак немцев и во встречном бою растратим свои последние силы. В худшем подставимся под удар противника и будем вынуждены отступить, со всеми вытекающими последствиями.
– Значит, вы отказываетесь наступать? – полыхнул негодованием член Военного совета, но Малинин нисколько не убоялся его гнева.
– Я считаю, что в данный момент нам следует временно перейти к обороне. Встретить наступление противника на заранее подготовленных позициях, измотать его боем, а затем самим перейти в наступление.
– А если вы ошибаетесь и отказ от наступления сыграет на руку противнику, что тогда? Вдруг все сведения, на которых вы строите свои расчеты, – это хорошо организованная дезинформация немецкой разведки? Вы понимаете всю ответственность своего предложения, товарищ генерал? – Запорожец говорил это, смотря на Малинина, но все хорошо понимали, что слова его были обращены к Рокоссовскому.
– Предлагая временно отказаться от наступления, – Малинин сделал специальный акцент на слово временно, – мы основываемся не только на сведениях, полученных от разведки. О том, что к Кюхлеру прибыло свежее пополнение, говорят показания пленных, которых трудно заподозрить в сговоре, товарищ армейский комиссар. Нашими радистами замечено появление в районе Сологубовки новых радиостанций противника, чьи позывные схожи с позывными 30-го корпуса генерала Фреттер-Пико. Есть сообщения подпольщиков и партизан, подтверждающие прибытие под Ленинград новых дивизий противника.
Словно опытный игрок, Малинин открывал перед членом Военного совета одну карту за другой, и у того не было козырей, чтобы побить их. Он с надеждой посмотрел на Стельмаха и Мерецкова, но генералы ничем не могли ему помочь. У них не было весомых аргументов против приведенных Малининым фактов.
Оба не понаслышке знали, как быстро немцы могут перебрасывать свои войска на дальние расстояния, а в том, что мало кто из соединений 2-й ударной армии имеет навыки встречного боя, не сомневался никто. Единственное, что можно было оспорить в словах генерала Малинина – это направление ударов противника, но ни у одного из генералов не было такого желания. За все время общения с генералом Рокоссовским и его командой они могли не один раз убедиться в грамотности и правильности их суждений и предложений.
Возможно, именно это, вопреки прежним намерениям, заставило командующего фронтом принять сторону помощника Рокоссовского, что окончательно добило комиссара Запорожца.
– Смогут ли наши войска, держащие оборону под Мгой, отразить удары противника? – спросил Мерецков как о свершившемся действии. – Что, если так случится, что наши войска не выдержат натиска немцев и оставят Мгу?
В словах Мерецкова сквозила такая озабоченность, что присутствующие генералы понимали, что, говоря о потере Мги, он боялся потерять и Синявино.
– Один раз мы уже сумели силой заслонов остановить противника у озера Синявинское, думаю, сможем остановить его и сейчас, – успокоил командующего генерал Казаков, курировавший всю противотанковую артиллерию фронта. – Тяжело это будет сделать, но надо.
Казаков быстро подошел к висящей на стене карте и провел по ней карандашом.
– Самое удобное направление для наступления противника – это район Сологубовки, где он может без помех применить против нас свою бронетехнику. На её пути к Мге нет никаких серьезных природных препятствий. Тогда как войскам, что будут наступать на станцию с запада, необходимо форсировать реку и брать мост, точнее то, что от него осталось.
– Скорее всего, в районе моста противник нанесет вспомогательный удар с целью отвлечения нашего внимания… – предположил Рокоссовский, но Малинин с ним не согласился.
– Я бы не был столь категоричен в этом вопросе, товарищ генерал. Немцы мастера наступлений в любых местах и при любых условиях, и до Мги им в этом направлении гораздо ближе, чем со стороны Сологубовки. Кроме этого, к мосту проще и удобнее перебросить тяжелую артиллерию, тогда как до Сологубовки нужно делать изрядный крюк и по плохой дороге.
– Хорошо, убедил, – согласился с помощником Рокоссовский. – Значит, всю силу бомбардировочной авиации нужно будет направить в район переправ через Мгу, а направление Сологубовки – зона ответственности товарища Казакова. Я полностью уверен, что его артиллеристы умрут, но не пропустят врага, однако не будем испытывать судьбу. Сейчас мы не в том положении.
Он тоже подошел к карте и, на мгновение задержав на ней свой пристальный взгляд, стал излагать собравшимся свое ви́дение грядущих событий.
