С первых минут встречи все грустные предположения фельдмаршала получили свое подтверждение. Полный энергии, Манштейн сразу по прибытии потребовал созвать совещание для ознакомления с положением дел на фронте. Во время доклада начальника штаба он делал постоянные уточнения, демонстрируя собравшимся генералам свою осведомленность в обсуждаемом вопросе.
Когда Хассе заговорил о намерениях штаба противодействовать наступлению советских войск на Отрадное и Сиголово, Манштейн энергично воскликнул:
– Нам надо не пытаться остановить противника, а наступать! Наступать там, где он нас совершенно не ждет, и только в этом я вижу спасение положения.
Видя, что сказанное им удивило собравшихся генералов, подойдя к карте, он стал посвящать их в свои замыслы.
– Первоочередной задачей для группы армий «Север» я считаю скорейшее снятие окружения нашей группировки в районе Шлиссельбурга. Таким образом мы не только восстановим единство подразделений 18-й армии, но и создадим реальную угрозу для флангов рвущегося к Отрадному противника. Как только мы двусторонними ударами в районе поселка Арбузово прорвем оборону русских, сразу начнется наступление на Синявино. И главную скрипку в нем будут играть войска сектора «Север» генерала Скотти. Мерецков наверняка не ожидает подобного хода. Отрезав часть наших войск на Ладоге, он поспешил списать их со счетов. В этом состоит его главная стратегическая ошибка, как, впрочем, и у всех сталинских генералов, поднявшихся в предвоенные годы.
– Для того чтобы прорвать кольцо окружения войск генерала Скотти, необходим сильный бронетанковый кулак, а у нас его нет. Обещанные нам танки «Великой Германии» застряли под Ржевом, и неизвестно, когда они прибудут сюда, – выразил сомнение генерал Хассе.
– У вас есть танки и самоходки полицейской дивизии СС, добавьте к ним танки 12-й танковой дивизии, и этого будет достаточно, чтобы прорвать оборону врага и взять Арбузово.
– Но только благодаря танкам 12-й дивизии мы сдерживаем натиск русских войск на Отрадное! – воскликнул начштаба, но Манштейн был неумолим.
– Усильте направление Отрадное егерями и 121-й пехотной дивизией, а танки надо перебросить к Анненскому. За сутки русские не смогут прорвать нашу оборону, а потом им будет не до наступления.
– То, что вы предлагаете, господин генерал-полковник, очень рискованно, и прежде чем приступить к выполнению ваших приказов, следует связаться со штабом ОКХ и получить согласие генерала Гальдера, – Хассе твердо стоял на своем, и фельдмаршал Кюхлер выразил свое полное согласие молчаливым кивком головы.
Ободренный начштаба потянулся к аппарату прямой связи с Цоссеном, однако гость властным взмахом руки остановил Хассе.
– В этом нет никакой необходимости. Перед тем как прилететь к вам, я имел разговор с фюрером, и он как глава сухопутных войск полностью одобрил все мои предложения. Поэтому, Хассе, потрудитесь начать переброску танков 12-й дивизии в район Анненского немедленно, – приказал Манштейн, и начштаба был вынужден подчиниться. Спорить с такими аргументами было бессмысленно, но уязвленный Хассе захотел поквитаться за болезненный щелчок по лбу. Благо маленькая зловредная шпилька в его арсенале имелась.
– Вы говорите, что Мерецков не ожидает нашего удара на Арбузово, но хочу заметить, что кроме него русскими войсками руководит ещё один генерал – Рокоссовский. Он находится в штабе Мерецкого как представитель Ставки и постоянно вмешивается в их управление, – произнес Хассе максимально нейтральным тоном фамилию обидчика генерала в борьбе за Севастополь. При её упоминании глаза Манштейна моментально расширились, в них блеснули искры гнева, которые он сумел сразу погасить.
– Рокоссовский… – Манштейн не произнес, а скорее прожевал губами эту неудобную для себя фамилию чуть ли не по слогам. – Я знаю этого генерала из колоды Сталина. Он отчаянно тасует карты в надежде вынуть козырного туза, но выше дамы с валетом у него так ничего и не выпадает.
Губы Манштейна тронула язвительная улыбка, обращенная не столько к советскому вождю, сколько к Хассе.
– У вас есть представители полка Абвера «Бранденбург»? – посланец фюрера требовательно окинул взглядом собравшихся генералов.
– Нет, господин генерал-полковник. Разведывательно-диверсионной работой у нас занимается обер-фюрер Крузе, – начштаба кивнул головой в сторону одного из присутствующих в комнате офицеров, одетого в эсэсовскую форму.
– Прекрасно, – повернул голову в его сторону Манштейн. – Насколько я знаю, генерал Рокоссовский не любитель сидеть в штабе и часто совершает разъезды, желая знать обстановку вживую, а не по докладам. Уверен, что сейчас он находится в Синявино.
Манштейн сделал многозначительную паузу, и Крузе моментально уловил все то, что осталось недосказанным.
– Мы немедленно займемся этим вопросом, экселенц, – заверил обер-фюрер генерала, и тот сдержанно кивнул ему головой. Как истинный представитель касты военных аристократов, он терпеть не мог эсэсовцев, считая их выскочками, и в глубине души был рад, что эту грязную работу будет выполнять представитель именно этого ведомства.
– Давайте не будем терять время, господа, и приступим к составлению приказа о переходе к наступлению, – предложил генерал-полковник, и работа закипела.
Как и предсказывал берлинский гость, советские войска, пока шла перегруппировка сил, не смогли прорвать немецкую оборону и выйти к Отрадному. Все их успехи составляли два километра, которые они проползли, выбивая солдат противника с их рубежей обороны. Сказывались потери, понесенные войсками в предыдущих боях, и усталость людей. Прорывая блокаду Ленинграда, они отдали все свои силы и теперь наступали, что называется, на «честном слове».
Требовались новые силы и резервы, но Ставка уже дала все, что могла, и штаб фронта занимался лихорадочным выкраиванием пополнения их из того, что было в его распоряжении. Где только было можно, снимались взводы, роты и даже батальоны ради того, чтобы пройти оставшиеся километры, продавить оборону противника.
Ради скорейшего завершения операции Мерецков был готов снять часть войск с направления на Липки, но Рокоссовский был категорически против этого.
– Рабочий поселок номер пять – важный пункт всей нашей обороны в этом районе, и оголять его никак нельзя. Враг в любую минуту может перейти в наступление на этом направлении, угрожая нашим флангам.
– Ширина нашего прорыва увеличилась, и мы можем не опасаться относительно ударов по флангам, – не соглашался с ним комфронта.
– Да, увеличилась, но не настолько, чтобы угрозами с флангов можно было пренебрегать в борьбе с таким противником, как немцы.
– У шлиссельбургской группировки противника нет сил, чтобы наносить удар во фланг нашим войскам. Её главная задача – из всех сил держать оборону и не дать сбросить себя в Ладогу! – не соглашался Мерецков.
Жарким спорам генералов положил конец телефонный звонок, сообщивший, что немцы начали наступление в районе поселка Анненское. После массированной артподготовки противник начал наступление силами танков и мотопехоты. Смяв оборону советских войск, немцы смогли форсировать Мойку и ворвались в поселок, где развернулись упорные бои.
