– Считаете ли вы, что ваше присутствие в качестве представителя Ставки на Волховском фронте необходимо до полного завершения операции «Искра», или товарищи Мерецков и Говоров смогут сами закончить её? – вопрос вождя таил много опасных камней. Здесь проверялась и уверенность генерала в стабильности положения фронта, его амбициозность, отношение к комфронта и многое другое, но Рокоссовский грамотно их обошел.
– Думаю, что вам виднее, товарищ Сталин, остаться мне на фронте или отставить меня от него, – скромно ответил Рокоссовский, чем вновь вызвал улыбку у вождя.
– Думаю, что засиделись вы, товарищ генерал-полковник, в Синявинских топях и болотах. Пора возвращаться вам в Москву, – вождь специально не говорил, где и как он собирается использовать талант генерала. Как ни уверяли его специалисты, что его разговоры по ВЧ невозможно подслушать, он предпочитал сохранять режим секретности. Даже в документах, отправляемых из Ставки в штабы фронта, он именовался Васильевым, начальник Генерального штаба Василевский – Михайловым. Генерал Жуков именовался Юрьевым, Мерецков – Афанасьевым, а Рокоссовский – Костиным.
Слова Верховного очень обрадовали Рокоссовского, однако привычка доводить все до конца не позволила немедленно воспользоваться предложением вернуться в Москву.
– Спасибо за теплые слова в мой адрес, товарищ Сталин, но нельзя ли задержаться на три-четыре дня?
– Хотите убедиться, что все будет хорошо? – не вдаваясь в подробности дела, уточнил вождь.
– Так точно, – в схожей тональности ответил ему Рокоссовский.
– Хорошо. Ждем вас в Москве через пять дней. Всего вам хорошего, удачи, и берегите себя.
Был ли в последних словах вождя скрытый смысл, или он произнес их в качестве дежурной фразы, неизвестно, но в последние дни над головой Константина Константиновича сгущались темные тучи в лице спецслужб.
Вскормленный перестроечными рассказами читатель сразу подумает о кровавых чекистах, что не ложились спать, не исполнив расстрельный приговор или не заведя дело на невинного человека, и он ошибется. За Рокоссовским усиленно охотились немецкие спецслужбы в лице обер-фюрера СС Георга Крузе.
Имея столь необычный промежуточный чин, Крузе удачно соединял интересы военной разведки и гестапо в 18-й армии. Он одновременно боролся с партизанами и подпольщиками в прифронтовой и тыловой зонах, стремясь утвердить там мертвецкий покой и тишину. Также Крузе пытался вести активную деятельность по ту сторону фронта, в советском тылу.
Прежде все его действия сводились к отправке групп разведчиков на поиск «языка» и сбор данных. Диверсии не входили в ассортимент молодцов обер-фюрера не по причине его мягкого характера, а по тому, что в тылу противника не было важных целей, ради которых можно было рискнуть на подобную операцию.
С появлением генерала Манштейна такая значимая цель появилась, и Крузе стал её энергично разрабатывать. Будучи по рождению талантливым человеком, обер-фюрер отнесся к полученному заданию со всей душой, и вскоре в советский тыл была отправлена спецгруппа, имевшая приказ на уничтожение генерала Рокоссовского.
Манштейн очень точно определил характер своего противника, который во многом облегчил диверсантам их работу. Им не нужно было выискивать местонахождения штаба генерала Кинжала, пытаться проникнуть в него, минуя бдительную охрану для совершения акции. Немцам достаточно было взять под наблюдение прифронтовые дороги и выискивать из общего потока нужные им штабные машины.
При всей кажущейся простоте процесс этот был весьма долгим и утомительным, и здесь госпожа Фортуна улыбнулась обер-фюреру. Возглавлявший группу диверсантов капитан Освальд Поль мог не только хорошо выполнять дело по устранению объекта, но и неплохо работал головой. Перед заброской в тыл противника он затребовал список старост, русских сотрудников полиции и гестапо Мги, Синявино и Келколово, оставшихся в советском тылу, справедливо полагая, что, испугавшись угрозы разоблачения, они окажут группе любую помощь.
Расчет Поля оказался верным. Скрытые пособники немецко-фашистских оккупантов оказали гитлеровским диверсантам серьезную помощь. Один из них, Борис Трофимов, не только указал, где находится штаб Рокоссовского, но и дал примерное описание генерала.
– Росту он высокого, крепкого телосложения, видный, красивый мужик. Одним словом, бабам такие нравятся. Ездит на простой машине в сопровождении охраны… – торопливо перечислял бывший староста, соблазненный тридцатью сребрениками в виде десяти тысяч рублей.
– Какая марка машины, цвет, номер, какие особые приметы?
– Да какие особые приметы, господин офицер. Крыло правое переднее у неё помятое, вот и все особые приметы.
– Марка, номер, цвет?
– Я машин мало видел и в марках не разбираюсь, – честно признался предатель, – знаю только, что легковушка с открытым верхом, и все. Цвет зеленый, как у всех, а на номер я внимания не обратил.
– Что ещё можете сказать? Подумайте хорошенько, Трофимов. От этого зависит вся ваша дальнейшая жизнь, – властно приказал Поль, и его собеседник задрожал.
– Что ещё, что ещё… – испуганно забубнил Трофимов. – Вспомнил! Одет этот генерал в поношенный кожаный плащ без знаков различия с белой потертостью на правом плече.
– Это точно?
– Точнее некуда! Эту потертость я сразу заметил, когда он у колодца одной бабенке помогал воду по ведрам разливать. Адъютант вокруг него крутился, хотел отобрать ведра, а тот ему не отдал.
– Хорошо, великая Германия не забудет вас, – пообещал немец Трофимову, и тот радостно вытянулся и скороговоркой вполголоса произнес:
– Хайль Гитлер!
Деньги, конечно, важная вещь для решения многих проблем и дел, но воспользоваться полученными деньгами Трофимов не успел. На следующий день он был арестован по сигналу своих соседей, имевших к Трофимову давние счеты, и был отправлен в места не столь отдаленные.
Ядовитый корешок предательства был выдернут, но зло, причиненное Трофимовым, имело далеко идущие последствия. Благодаря сообщенным предателем сведениям, немцы конкретно знали, где им следует искать генерала Кинжала, и по прошествию нескольких дней они вышли на его след.
Обнаруженный ими человек полностью подходил под описание, данное Трофимовым. Он был высокого роста, подвижен, в его фигуре чувствовалась сила, и ездил он в открытой машине в сопровождении малочисленной охраны. Лично проводивший наблюдение за дорогой капитан Поль не успел заметить вмятину на крыле машины, но хорошо разглядел белое потертое пятно на плаще сидевшего на переднем сиденье офицера.
На первый взгляд все увиденное говорило, что это простой штабной офицер, рангом не выше майора, со случайным сопровождением, однако опытного диверсанта было трудно обмануть этим маскарадом.
За его спиной была спецшкола полка «Бранденбург» и несколько успешных рейдов в советский тыл с целью захвата мостов и распространения паники. Правда все это было летом и осенью прошлого года, и исполнение задания носило скоротечный характер. В новом году судьба не посылала Полю подобных испытаний, но приобретенные навыки никуда не делись.
