Кто-либо другой на месте генерала, желая добиться нужного результата, продолжил бы добавлять и добавлять аргументов и фактов в разговоре с Верховным, но Рокоссовский не стал этого делать. Хорошо изучив манеру его разговора, он честно выложил перед Сталиным свой главный козырь и теперь терпеливо ждал, какое решение он примет.
– Прежде всего, я хочу сказать, что полностью верю вам как боевому генералу, товарищ Костин, и все ваши успехи на посту командующего фронтом полностью подтверждают мое мнение о вас. Вы говорите, что приложите все силы, чтобы разгромить в кротчайший срок Паулюса, и я охотно верю, что вы сделаете все, чтобы выполнить данные обещания. Однако согласитесь, что в жизни бывает так, что внезапно возникшие обстоятельства не позволяют нам сдержать данное слово. Верно?
– Да, товарищ Васильев, такое бывает, но в нашем случае все по-другому! – начал комфронта, но вождь прервал его:
– Повторяю, что я охотно верю вам, но в этом случае нам с товарищем Михайловы нужна стопроцентная гарантия того, что немцы не смогут деблокировать Паулюса. Ведь вы не можете дать такой гарантии.
– Нет, не могу, – честно признался Рокоссовский, – на войне бывает всякое, что не укладывается в намеченные планы.
– Вот видите, – подхватил довольный Сталин. – Кроме этого, разгром Паулюса носит не только военный, но и в большей мере политический характер. Уничтожение его армии под Сталинградом незамедлительно остудит горячие головы союзников и сторонников Гитлера, как на Дальнем Востоке, так и в Закавказье. Мы не можем упустить такой шанс, такой козырь из своих рук. Надеюсь, что вы меня понимаете.
– Я вас понимаю, товарищ Васильев, – с большой неохотой произнес Рокоссовский.
– Я очень рад этому.
– Однако я остаюсь при своем мнении, что мы сможем разгромить Паулюса за короткое время с помощью армии Родионова.
– До свидания, – больше с усмешкой, чем с неудовольствием произнес Сталин, и разговор закончился.
Подошедший к концу разговора командующего фронтом со Ставкой генерал Малинин сразу понял по обрывкам разговора и лицу Рокоссовского, что случилось что-то неприятное.
– Что-то случилось, Константин Константинович? – осторожно уточнил Малинин.
– Случилось, – хмуро ответил Рокоссовский. – Накаркал ты, Михаил Сергеевич. В связи с прорывом немцами обороны 51-й армии у нас забирают 2-ю гвардейскую, отдают Еременко, и наше «Кольцо» накрывается медным тазом.
Глава III
Возрождение надежды
Мнение о том, что Верховный Главнокомандующий относился к своим полководцам как к простым «винтикам», мало соответствовало действительности. Зная их сильные и слабые человеческие стороны, он пытался всячески влиять на них для пользы общего дела.
«Обрадовав» Рокоссовского изъятием у него 2-й гвардейской армии, Сталин поспешил хоть как-то уравновесить нанесенную обиду. На следующий день он позвонил командующему фронтом и поздравил его с высокой наградой, одним из вновь введенных Советским Союзом военных орденов – орденом Суворова за номером один.
Награда, правда, давно была отписана Рокоссовскому и не вручалась по чисто технической причине, первоначальный вид ордена в металле не понравился вождю, и пришлось переделывать. Теперь, решив, что лучше поздно, чем никогда, Сталин решил порадовать молодого полководца, честно заслужившего эту награду прорывом блокады Ленинграда.
– Рад сообщить вам радостную весть, товарищ Костин. По ходатайству Ставки Верховного Главнокомандования Президиум Верховного Совета СССР, за успешные действия в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, наградил вас недавно учрежденным орденом Суворова первой степени. От всей души поздравляю вас с этой заслуженной наградой, товарищ Костин. Вы первый среди всех наших военных, кто удостоен этой высокой награды.
Голос Сталина был полон доброты и радости, и Рокоссовский моментально позабыл все вчерашние огорчения.
– Огромное спасибо, товарищ Васильев, за столь высокую награду, однако хочу напомнить, что всеми своими успехами я обязан своему штабу, – не преминул сказать комфронта, на что Верховный, усмехнувшись, ответил:
– Не беспокойтесь. И товарищ Малинин, и товарищи Казаков и Орел не остались без наград. Соответствующий указ уже вам отправлен, но я посчитал нужным лично известить вас о высокой награде. Оценивая ваши действия, можно смело сказать, что вы если не современный Суворов, то Багратион наших дней точно.
– Ещё раз спасибо, товарищ Васильев. Я и мои подчиненные сделаем все возможное, чтобы как можно быстрее разгромить окруженного врага, – заверил Верховного Рокоссовский. Обрадованный нежданной наградой, он надеялся, что вслед за этим Сталин начнет разговор про армию Малиновского, но обманулся. Решив отдать 2-ю гвардейскую Еременко, тот не собирался менять своих решений.
– Знаю, что ваши войска нуждаются в подкреплении для разгрома противника, но, к сожалению, у нас нет другой армии, которая поможет вам в разгроме Паулюса. Ставка считает, что вам следует взять перерыв в осуществлении операции «Кольцо». Мы постараемся как можно скорее помочь вам людьми и техникой, а чтобы пополнение быстрее к вам поступало, мы посылаем к вам в качестве представителя Ставки товарища Мехлиса. Как вы относитесь к такому пополнению вашего Военного совета фронта?
– С радостью, товарищ Васильев, – сдержанно ответил Рокоссовский, – уверен, что Лев Захарович внесет свежую струю в дела фронта.
– Рад это слышать, товарищ Костин, – откликнулся довольный Сталин, который убивал сразу двух зайцев.
В сентябре 1942 года, объезжая передовую линию обороны на Кубани, армейский комиссар Мехлис попал под налет немецкой авиации. На его счастье, автомобиль и машину сопровождения атаковал единичный немецкий истребитель, возвращающийся после разведывательного рейда вдоль побережья моря. Ограниченный запас топлива позволял немецкому пилоту провести только одну атаку. В противном случае он мог не дотянуть до своего аэродрома.
Поэтому, сбросив бомбы на внезапно обнаруженные машины и дав по ним длинную пулеметную очередь, «мессершмитт» поспешил убраться восвояси.
Знай пилот, что в невзрачной эмке находится заместитель наркома обороны СССР, он наверняка бы рискнул и отправил машину на второй круг, но увы. Благоразумие взяло верх, и «мессершмитт» улетел, победно покачав крыльями над поврежденной машиной.
В результате этого налета от взрыва бомбы Мехлис получил контузию и легкое ранение плеча и после оказания первой врачебной помощи был в срочном порядке отправлен в Москву, к огромной радости комфронта Тюленина.
Честно отлежав два месяца в госпитале, Лев Захарович настоял на выписке и стал настойчиво досаждать Сталину просьбами о возвращении на фронт. Узнав об этом, командование Закавказского фронта и Черноморского фронта обратилось к Сталину с убедительной просьбой направить Льва Захаровича на ответственную работу на самый важный участок советско-германского фронта, коим Закавказский фронт не являлся.
