С большой неохотой покидали немецкие солдаты земли, которые им их фюрер пожаловал в вечное пользование. Почти у каждого военного группы армий «А» имелся в кармане документ, позволяющий его владельцу стать собственником плодородной кубанской земли. Подобно жадине, что, схватив горсть риса, ни за что на свете не согласится разжать руку, немцы отчаянно бились за просторы Кубани. Но вместо обещанных им Гитлером здесь усадеб и богатых угодий они получали могилы и деревянные кресты.
Придя однажды на эти благодатные земли, оккупанты не собирались с них уходить, но успехи Красной Армии под Сталинградом и Ростовом вынуждали фашистов отступать. Медленно, нехотя, шаг за шагом, заливая советскую землю кровью мирных граждан, которые, согласно бесчеловечной доктрине Гитлера, были лишними людьми и подлежали тотальному уничтожению.
И как это будет сделано – при помощи пулеметных очередей солдат вермахта или газовых «душегубок» гестапо, – большого значения не имело.
Очень многие отбитые у немецко-фашистских захватчиков села, деревни и города встречали своих освободителей не радостными криками, а скорбным плачем или мертвой тишиной. Вид рвов и ям, доверху заполненных телами убитых мирных людей, вызывал ярость в сердцах советских воинов. Жажда мщения гнала их в бой лучше всякого первитина, что в большом обилии присутствовал в походных ранцах немецких солдат.
Именно благодаря этому могучему чуду немецкой фармацевтики солдаты Германии могли совершать длительные марш-броски, вести упорные затяжные бои, не испытывая при этом усталости или страха. Тем самым демонстрируя свое превосходство над всякими низшими расами, посмевшими оказать им сопротивление. Многие победы сорок первого года были одержаны благодаря этому творению имперских химиков, но всему есть свой конец. Наступил он и у первитина, этого тайного чудо-оружия Гитлера. После длительного применения наркотика у солдат наступало привыкание, и прежние привычные дозы уже не оказывали нужного воздействия.
У солдат начиналась ломка, которая проявлялась в первую очередь в виде немотивированной агрессии. И первыми их жертвами становились мирные люди, неспособные защитить себя от вооруженного психопата. Охваченные патологической злобой, они с удивительной легкостью убивали простых людей за неосторожное слово, за косой взгляд, а зачастую без какой-либо на то причины.
Да и как не убить, ведь за это они не несли никакой ответственности, ибо сам фюрер освободил их от лживой химеры совести, выдуманной еврейскими философами и коварно внедренной в сознание арийцам, будущим хозяевам «свободного пространства» на востоке.
– Чем больше вы убьете – тем будет лучше и спокойней для рейха. Для меня, для вас и вашего семейства, для всей немецкой нации на многие века. Мы должны очистить эти Богом предназначенные нам земли от неполноценных народов и народностей, их захвативших.
Убивайте столько, сколько посчитаете нужным это сделать, независимо от того, кто будет находиться перед вами: ребенок, подросток, пожилой человек или женщина. Убивайте всех без раздумья или угрызения совести. Я, ваш верховный вождь, отвечаю перед людьми и Богом за все то, что вы с ними сделаете. Ваша задача на этой войне – беспрекословно выполнять все отданные мною приказы и приказы ваших командиров!
Так вещал своим солдатам Гитлер, и педантичные немцы послушно внимали словам своего бесноватого вождя и с радостью творили ужасные бесчинства и массовые убийства над мирным народом захваченных ими стран. В Чехии и Польше, Югославии и Греции, но больше всего на территории Советского Союза.
Глядя на страшные зверства оккупантов над своими соотечественниками, родными и близкими, охваченные праведным гневом красноармейцы яростно бились с ненавистным врагом не на жизнь, а на смерть.
Позабыв про усталость и раны, без устали били они отступающего неприятеля, спеша свершить свою месть прежде, чем тот успеет поднять руки и бросить оружие.
Приказ остановиться и занять оборону в районе Ейска застал генерала Клейста врасплох. Применяя тактику выжженной земли, он спешил к Ростову на соединение с Манштейном и Макензеном, и вдруг столь неожиданный поворот на сто восемьдесят градусов. Клейсту очень не хотелось повторять судьбу Паулюса, но спорить с Гитлером он не посмел. Тем более что он получал в свое подчинение большую часть войск Макензена, включая бронетанковые соединения.
Из-за острой нехватки горючего использовать полученные танки и самоходки было затруднительно, но в качестве огневой точки обороны – милое дело. Особенно если их грамотно расположить и иметь постоянный подвоз боеприпасов, который не был связан со столь большим риском, как это было в Сталинграде. Ведь транспортникам предстояло лететь не над территорией, занятой большевиками, а над акваторией Азовского моря.
Для бесперебойной работы воздушного моста в Ейске и на примыкавшей к нему территории немцы принялись спешно возводить полевые аэродромы для принятия транспортных самолетов.
В качестве приятного бонуса в предстоящем «сидении в Ейске» фюрер присвоил Клейсту звание фельдмаршала, с мечами к его Рыцарскому кресту.
«Я твердо уверен, что могу полностью положиться на одного из лучших в рейхе полководцев, – писал в своей телеграмме новоявленному фельдмаршалу Гитлер. – Устройте русским наш, немецкий “Сталинград”. Покажите всему миру, как немецкие солдаты могут держать оборону, прочно приковывая к себе как можно больше дивизий противника».
Отойти и создать прочную, глубоко эшелонированную оборону, имея против себя обескровленные армии генерала Масленникова, не составило для Клейста большого труда. Немецкие войска отошли до заранее выбранных рубежей и остановились, ощетинившись пушками и пулеметами. Все попытки советских войск потеснить их заканчивались неудачей.
Определенным минусом в этом деле было и то, что войска генерала Тюленева, теснившие отступавшие войска Макензена, действовали самостоятельно и зачастую не помогали генералу Масленникову в борьбе с армией Клейста.
Причина этой нескоординированности заключалась в стремлении Тюленева как можно скорее соединиться с войсками Южного фронта и совместными с ними усилиями полностью разгромить 1-ю танковую армию немцев. Ставя во главу угла приказ Ставки о преследовании отступающего с Кавказа противника, Иван Владимирович считал, что сначала надо догнать и уничтожить отступающего к морю Макензена и только потом начать помогать генералу Масленникову разгромить Клейста.
Начав преследование отступающего врага, Тюленев все время опаздывал с нанесением противнику сокрушающего удара. Немцы постоянно ускользали от него, подставляя под удар свой скользкий хвост – арьергард, который никак не удавалось прищемить.
Когда же бег к морю завершился, оказалось, что для нанесения вожделенного удара у генерала банально не хватает сил. Тылы снабжения его войск безнадежно отстали, и из охотника, что уверенно разит свою добычу, он превратился в простого загонщика, теснящего зверя под чужой удар.
Все это позволяло генералу Макензену начать переброску часть своих сил Манштейну в Таганрог, по льду Азовского моря, имея в запасе несколько спокойных дней.
