– Нет, товарищ Сталин. Я считаю, что войскам вновь образованного Ставкой Юго-Восточного фронта будет очень трудно с ходу разгромить врага на его Ейском плацдарме. Согласно данным разведки, на нем под командованием Клейста находятся минимум двадцать две дивизии. Немцы уже успели окопаться и создали крепкую оборону. Без серьезного пополнения войск фронта разгромить их не удастся.
– Хорошо, – недовольно вздохнул Сталин, – раз вы так считаете, не будем понапрасну терять людей. Однако этот «Ейский аппендицит» нужно будет удалить как можно скорее. Он нам здесь совершенно не нужен, – вождь сделал нажим на слово «скорее», и маршал почувствовал, что в этом вопросе Сталин с него не слезет.
– Понятно, товарищ Сталин. Приложим все усилия для его ликвидации, – бодро отрапортовала начальник Генерального штаба.
– Очень хорошо. Теперь нужно определиться с кандидатурой командующего Юго-Восточным фронтом, которому придется его удалять. Генерал Тюленев заболел, и в сложившейся ситуации Ставка считает, что фронт должен возглавить генерал Масленников. Или у вас есть какая-нибудь другая кандидатура? – требовательно уточнил Верховный.
– Нет, генерал Масленников достойная кандидатура на пост комфронта, – согласился с вождем Василевский. У него была своя кандидатура в виде генерала Петрова, но зная, что Масленников входит в число перспективных генералов, отобранных Сталиным на выдвижение, возражать вождю не стал. – Уверен, он отлично справится с подготовкой наступления на окруженные под Ейском немецкие войска.
– Прекрасно, – теперь уже довольным голосом откликнулся Верховный. – Тогда у нас другой вопрос. Как вы смотрите на то, чтобы Южный фронт возглавил генерал Малиновский? Он сумел сделать правильные выводы из допущенных ранее ошибок, хорошо показал себя в битве под Сталинградом и за Ростов. Мы считаем, что генералу следует дать второй шанс проявить себя на посту командующего фронтом. Думаю, что в связке с генералом Ватутиным он сможет достойно проявить себя на столь важном для нас направлении советско-германского фронта.
Услышав столь неожиданную похвалу в адрес своего товарища генштабиста, Василевский тотчас поспешил согласиться с мнением Сталина. Маршал знал, что вождь питает некоторую предвзятость к Ватутину, который не по приказу, а по собственному почину оставил Генеральный штаб и отправился на фронт в качестве командующего.
– Полностью с вами согласен. Думаю, что товарищ Малиновский сможет проявить все свои боевые качества на посту командующего фронтом. После прибытия свежих соединений немцев из-под Ржева Манштейн сумел стабилизировать положение немецких войск на Донбассе. Думаю, что в ближайшее время противник вряд ли не предпримет активные действия против Южного фронта, и товарищу Малиновскому нужно будет только подставлять плечо Юго-Западному фронту, имитируя активные действия своего фронта.
У маршала несколько отлегла тяжесть с души, оттого что Верховный Главнокомандующий с ним обсуждает кандидатуры командующих фронтов, но Сталин неожиданно сменил тематику.
– Ставка считает, что ваше дальнейшее присутствие на Дону стало нецелесообразным. Возвращайтесь в Москву, товарищ Василевский, здесь много для вас дел, – вождь многозначительно замолчал, и сердце маршала вновь затрепетало.
– Скажите, товарищ Сталин, мое возвращение в Москву как-то связано с моим недавним разговором с товарищем Мехлисом? – озабоченно спросил Сталина Василевский. – Я прекрасно понимаю, что высказанные им претензии к работе моего штаба имеют под собой определенные основания, однако это не дает ему права в целом негативно её оценивать.
Обида явственно зазвенела в голосе начальника Генерального штаба, и вождь поспешил его успокоить:
– Товарищ Мехлис к вашему возвращению в Москву не имеет никакого отношения. Ставка считает, что наступила пора переноса активных действий Красной Армии на другие участки советско-германского фронта. Чтобы раз и навсегда, окончательно и бесповоротно выбить из рук врага стратегическую наступательную инициативу и начать изгнание немецко-фашистских оккупантов из нашей страны.
Что касается критики работы вашего штаба со стороны товарища Мехлиса, то надеюсь, что вы прекрасно понимаете, что именно в этом и заключается его работа, за которую ему платит деньги наше государство, – чуткая мембрана трубки позволила маршалу услышать едва слышный смешок вождя.
– Понятно. У меня вопрос относительно нынешнего командующего Южным фронтом генерала Рокоссовского. Намерена ли Ставка использовать его на вновь созданном Центральном фронте?
– В связи с конфликтом интересов, возникшим между товарищем Голиковым и командармом Черняховским, мы намерены временно поручить ему командование Воронежским фронтом. Там намечается крупный успех, и ничто не должно помешать его развитию.
– Кому же Ставка намерена поручить командование Центральным фронтом? Генералу Коневу?
– Совершенно верно, товарищ Василевский. Ставка поручила ему создать штаб фронта на базе бывшего Брянского фронта и провести наступление на Севск и Орел.
– А генерал-полковник Мехлис поедет вместе с Рокоссовским?
– Нет, он останется на Южном фронте. Еще вопросы есть? Если нет, то тогда до свидания. Ждем вас в Москве.
Глава XI
Разногласие в тактике и стратегии
Шел последний месяц зимы, когда госпожа Удача, казалось, повернулась лицом к генералу Ватутину. После возвращения 3-й гвардейской армии Юго-Западный фронт совместными усилиями с соседом – Воронежским фронтом – разгромил противостоящую ему группу армий «В» и армейскую группировку Фреттер-Пико. Успех был полный, и образовавшаяся в обороне врага многокилометровая брешь сулила Николаю Федоровичу новые победы и успехи. Нужно было только поторопиться, пока противник не успел выстроить новую линию обороны.
Ставка в лице маршала Василевского ставила задачу комфронта Ватутину нанести фланговый удар немецкой группе армий «Дон» и, отрезав её от основных сил противника, уничтожить, завершив таким образом освобождение Донбасса. Сам же генерал Ватутин видел главную задачу фронта в выходе к берегам Днепра в районе Запорожья и Днепропетровска.
Именно Днепр был тем рубежом, на котором Ватутин собирался остановить победное шествие своих войск. Что касается Манштейна, зубами державшегося за Донбасс, то комфронта считал, что ликвидация его группировки дело времени и может подождать.
– Главное – Днепр, главное – Запорожье и Днепропетровск, – говорил он, сотрудникам своего штаба, настраивая их на пусть долгий, но решительный бросок.
Москва была не против подобных сдвигов задач фронта, справедливо полагая, что после того, как большая часть 1-й танковой армии немцев не смогла переправиться в Таганрог, возможности Манштейна вести активные действия будут ограниченными.
Поддержка Ставки радовала генерала Ватутина, равно как и все командиры боевых соединений фронта разделяли точку зрения командующего фронтом. Среди них не было разногласий, подобно тем, что возникли на Воронежском фронте у генерала Голикова с командармом Черняховским.
