– Все еще впереди, Никита Сергеевич, – отвечал ему Рокоссовский, – дайте срок, выйдем к Днепру и возьмем Киев.
– Ловлю на слове, товарищ Рокоссовский, – радостно проговорил бывший член Военного Совета, а ныне руководитель республики. – Истомилась советская Украина под фашистским гнетом, истомилась, а за царем служба не станет.
Тема освобождения Украины звучала и в разговоре со Сталиным, который на следующий день вызвал командующего к себе в кабинет.
Когда Рокоссовский в парадном мундире при всех своих регалиях предстал перед Верховным, тот приятно ему улыбнулся.
– Рад вас видеть, Константин Константинович, – Сталин с чувством пожал военачальнику руку, совершенно не скрывая, что вид рослого, подтянутого красавца с явной примесью дворянской крови, чей мундир был увешан орденами, ему импонировал.
– Мне кажется, что на вашем мундире не хватает ещё одной звезды.
– Какой, Иосиф Виссарионович? – удивился Рокоссовский.
– Звезды маршала Советского Союза, – ответил Верховный Главнокомандующий, вгоняя в краску генерала.
– Значит, не заслужил, товарищ Сталин.
– Верно, не заслужили, – констатировал Сталин. – Взяли бы Днепропетровск, Полтаву или Кременчуг, и стали бы.
Вождь требовательно посмотрел на генерала:
– Скажите как на духу, могли ваши войска дойти до Днепра или нет?
– Могли, товарищ Сталин, – честно признался полководец, – но это было связано с большим риском. Полная неизвестность в отношении противника, весенняя распутица, что могла начаться в любой момент. Но самое главное, наши войска ещё не научились наносить далеко идущие удары по тылам противника, и неудача войск товарища Ватутина тому доказательство.
– Значит, вы считаете, что товарищ Ватутин не виновен в разгроме его армий? – тотчас откликнулся на его слова Сталин. Вопрос был задан с откровенной подковыркой, и любой другой генерал сто раз подумал бы, прежде чем открыл бы рот, но Константин Рокоссовский не был таким. К тому же он отлично видел, что Сталин задал ему этот вопрос отнюдь не из желания унизить и растоптать Ватутина. Говоря в столь требовательном тоне, Верховный как бы проверял твердость убеждений собеседника. За время войны он изрядно навидался людей, желающих угадать и угодить ему, говорящих то, что он хотел слышать.
– Генерал Ватутин – грамотный и опытный командир, товарищи Сталин. У него хорошая штабная команда, и предпринятая ими операция имела шансы на успех. Однако мало иметь блестящий штаб и ответственных исполнителей задуманных идей. Нужно иметь опытный командный состав не только на уровне полков, дивизий и корпусов, но и на уровне батальонов и, желательно, рот. Чтобы каждый командир знал свой маневр и мог довести его до сознания солдат.
– Вы цитируете тактику генералиссимуса Суворова, – Сталин кивнул на один из двух портретов, висевших на стене его кабинета. – Не устарели ли его принципы для современной войны?
– Нет, – решительно заявил Рокоссовский. – Учение Суворова верно, и потому оно побеждает.
– Опять классики, – усмехнулся Сталин, – но не будем спорить. Посыл вашей мысли я уловил и во многом согласен, однако почему Ватутин не смог остановить немцев, а вы смогли? Почему очертя голову он двинул свои войска к Днепру, а вы остановились, поджидая отставшие тылы? Только не говорите, что это простое стечение обстоятельств и вам повезло, не надо. Ваш любимый Суворов говорил: везенье везеньем, но нужно и уменье.
Припертый к стене столь откровенным вопросом, Рокоссовский помолчал, собираясь с мыслями, а потом произнес:
– Я не могу сказать за Ватутина, товарищ Сталин, но, отказавшись идти на Полтаву, Кременчуг и Днепропетровск, я сильно рисковал. Не подведи Ватутина погода, его танки могли выйти к Днепру и захватить переправы в районе Запорожья и Днепропетровска. И тогда я был бы в ваших глазах трус и перестраховщик, а он – герой и умница. Все сложно и непросто, товарищ Сталин. Война – процесс мало предсказуемый.
– Не уходите в сторону, Константин Константинович. Ватутин рвался к днепровским переправам вопреки вашим предупреждениям о приближении немцев. Не так ли?
– Совершенно верно.
– Вы предупреждали, а он решил рискнуть в расчете, что победителей не судят. Так вот их судят, товарищ Рокоссовский, и судят очень жестко, – бросил вождь и двинулся вдоль окон кабинета.
– Если вы намерены снять Ватутина с поста командующего фронтом, то это большая ошибка, товарищ Сталин! Ватутин – грамотный командующий! – воскликнул Рокоссовский.
Вождь молча дошел до угла кабинета и, повернув обратно, неторопливо сказал:
– Раз вы считаете, что это ошибка, тогда не будем снимать. Пусть воюет, мы не против. Однако должные выводы генерал должен для себя сделать.
Сталин ещё около часа разговаривал с Рокоссовским, расспрашивая его о боях. Интересовался его мнением о технике, что широким потоком поступала в войска с заводов, эвакуированных в Сибирь и на Урал. Задавал много вопросов о солдатском быте и их снабжении.
В конце разговора он напомнил Рокоссовскому его обещание освободить от фашистов «мать городов русских – Киев» и, пожелав ему успехов, проводил до порога кабинета.
Сегодня Верховный Главнокомандующий был доволен, ибо точно знал, что говорил с советским Суворовым. Теперь оставалось найти советских Кутузовых, Багратионов, Дохтуровых, Раевских и Ермоловых, и вождь точно знал, что их найдет.
Ещё предстоял долгий путь проб и ошибок, радости и разочарования, но главное было сделано. Когорта новых полководцев уже имелась, и Верховный точно знал, что можно было ожидать от того или иного генерала.
Заканчивалась вторая зима самой страшной из всех войн, которая потрясала необъятные просторы Советского Союза. Подлый и коварный враг был снова остановлен и разгромлен. Наступала пора гнать его на запад, откуда он и пришел, и для Константина Рокоссовского, вместе с другими советскими генералами и маршалами, было много работы.
Эпилог
О пользе обладания хорошо осведомленным источником
Раз в три дня в Кремль доставлялась сводка разведывательных данных. Как правило, их доставлял курьер специальной связи, но были сведения, которые опасно доверять обычной связи. Их печатали в одном экземпляре, и доставлял их Сталину либо сам нарком НКВД Берия, либо один из его заместителей, которому тот полностью доверял.
В этот раз в кабинет к Сталину на доклад со свежими новостями пришел сам Лаврентий Павлович. Достав из своего потертого повседневного кожаного портфеля небольшую аккуратную папочку, он сел за стол напротив вождя мирового пролетариата и приготовился отвечать на интересующие его вопросы. Они были заранее составлены и отосланы Сталиным наркому государственной безопасности для ознакомления, и настало время получить на них ответы.
Естественно, первое место среди вопросов, интересовавших на этот момент Сталина, был вопрос, касавшийся военных планов немецкого командования на лето 1943 года.
