— Нет-с, не имею.
— А девочек-ведьмочек? — спросил Гвоздь.
— Кого-с, простите?
— Ирэн и Кэт, — разъяснил за майора Генка.
— Нет-с, эти барышни мне не знакомы.
— А про мумию египетского жреца Па Ди Иста
тебе что-нибудь известно?..
У Гвоздя с Самокатовым прямо перекрестный допрос
получался.
— Известно-с, — наконец хотя бы на один вопрос
утвердительно ответил Купоросов.
— Что?! — разом спросили майор с Генкой.
— По телевизору-с сообщали, что у мумии в Эрмитаже
кто-то руку отрезал.
— Вы только это знаете? — спросил уже один
Самокатов.
— Да-с, только это-с.
В кабинете повисло молчание.
— Право, господа, — первым заговорил Купоросов.
— Я мало что понимаю во всей этой истории с моим возвращением из загробного
мира. Но зато о многом догадываюсь. Девица Нестерова со своей Хозяйкой явно
замышляют какую-то непотребность. И я им для чего-то необходим. Но Агафон
Купоросов — столбовой дворянин! — Директор ударил себя кулаком в грудь. — Он не
пойдет ни на какие подлости!.. Да и вообще, мы уезжаем из Питера, — закончил
Купоросов более спокойным тоном. — От греха подальше...
— «Мы»? — повторил Гвоздь.
— Я решил связать себя узами брака. — У
директора слегка порозовели щеки.
— Со своей секретаршей? — догадался майор.
— Да-с, с Татьяной.
— А ты ей сказал, что ты... гм... — Гвоздь
запнулся, — не совсем живой?
— Что значит — «не совсем живой»? — обидчиво
вскинулся Купоросов. — Я, смею заметить, вполне материализованный призрак.
— Вот так номер, чтоб я помер! — воскликнул
Гвоздь.
— Вы прямо как следователь Пупышев, —
захихикал директор. — Егор Кузьмич, бывалыча, тоже эту пословицу говаривали-с.
Царствие ему небесное. Золотой был человек.
— Да, да, золотой, — повторил Гвоздь и
переспросил: — Неужели ты и вправду, Агафон, материализованный?
— Именно-с так-с.
Один лишь Самокатов не понимал, о чем речь.
— А что это значит? — спросил он.
— А то и значит, — ответил директор, — что я
такой же живой человек, как вы-с или они-с, — показал Купоросов на майора. —
Единственное отличие — у меня не одна тень, а две. Но на тени, по счастию,
никто внимания не обращает.
— Материализовать призрака... — задумчиво подкрутил
усы Гвоздь. — Это ж высший магический пилотаж... — Он посмотрел на директора.
— А Нестерову Хозяйка тоже материализовала?
— Бог с вами, сударь, — замахал руками Купоросов.
— Катерина обычным-то призраком не захотела становиться. Так ходячим мертвецом
и осталась. Она даже ночует на кладбище.
— А на каком? — заинтересовался Гвоздь.
— На Никоновском, ваша честь. Я ее туда
несколько раз подвозил на своей машине после занятий.
— А в какой могиле она ночует?
— Да уж понятно — не в своей.
— А в чьей, не знаешь?
— Нет-с. До могилки я ее не провожал.
Майор Гвоздь надел фуражку.
— Ну что ж, Агафон. Больше вопросов не имею.
Как говорится: совет тебе да любовь с молодой женой.
— Покорнейше благодарю-с, — поклонился директор.
— А из Питера не уезжай. Мы этих птичек скоро
поймаем.
Купоросов с сомнением покачал головой.
— Простым смертным с ними не справиться, ваша
честь.
— Ну, это мы еще поглядим, — молодцевато подкрутил
усы бравый майор. — Всего хорошего, Агафон. Айда, Геша.
Гвоздь с Самокатовым вышли на улицу.
— Вы ему поверили, Петр Трофимыч? — первым
делом спросил Генка.
— Да, я знаю, что он не врет.
— А откуда вы знаете?
— Догадайся, — хитро подмигнул майор.
— Оттуда, да? — Самокатов постучал каблуком по
земле.
— Нет, парень, отсюда. — Майор постучал
кулаком по голове. — Я Агафона прекрасно помню. Он не врун.
— Что значит — помните?
Майор Гвоздь достал свой любимый «Беломор» и,
закурив, пояснил:
— Есть такая штука, Геша, «реинкарнация»
называется. Проще говоря — переселение душ. Большинство людей не помнит, кем
они были в прошлых жизнях. А я помню. К примеру, в девятнадцатом веке я был следователем
Пупышевым...
— И это вы вели дело Купоросова? — пораженно
вскричал Самокатов.
— Так точно.
— Ни фига себе, — сказал Генка.
— Поэтому насчет Агафона я не ошибаюсь, — покуривая,
продолжал Гвоздь. — А вот насчет остального ошибочка вышла.
— Ошибочка?
— Так точно. Похоже, что тебе и впрямь снились
сны. Только не обычные, а ясновидческие. У тебя случайно среди ближайших
родственников ясновидящих не было?
— Нет, не было.
— Ты в этом уверен?
— Да, уверен.
— А среди твоих прапрабабушек и прапрадедушек
предсказатели не попадались?
— Откуда ж я знаю?
— Мало ли. Родители рассказывали.
— Нет, не рассказывали.
— А за собой ты ничего этакого не замечал?
— «Этакого»?
— Ну, будущее никогда не предсказывал?
Генка почесал макушку.
— Да вроде не предсказывал... Хотя нет, один
раз предсказал!
— Ну-ка, ну-ка.
— Однажды я домашнее задание не сделал. По английскому.
И перед уроком говорю Максу: «Сейчас, Горох, мне наверняка двойбан влепят». И
влепили.
— Нет, это не совсем то, — усмехнулся майор. —
Вернее, совсем не то.
Тут Самокатов вспомнил рассказ Любки Крутой о
том, что она скрытая колдунья.
— Петр Трофимыч, — воскликнул он, — а может, я
был скрытым ясновидящим?! А сейчас эти способности во мне проявились.
— А что, вполне возможно.
— Выходит, все мои кошмары могут повториться
наяву, — с ходу сообразил Генка.
Такая перспектива его не очень-то обрадовала.
— Пророческие сны сбываются лишь частично, —
разъяснил Гвоздь. — Они как бы намекают на будущие события. Но эти намеки надо
уметь правильно интерпретировать.
— А что это значит?
— Раскрыть их истинный смысл. Верно растолковать.
— Чего уж толковать, — вздохнул Самокатов. —
Нестерова во сне хотела меня убить. А после наяву. Все очень просто.
