Разговор плавно перетек в рабочую плоскость. Торопов рассказал о проблемах в работе «Искры», о том, как жильцы дома, в котором находится их приемная, жалуются на приходящих ни свет ни заря просителей.
– Знаете, Антон Семенович, придут за час до открытия и галдят под окнами. Хорошо, пока Кораблева в офисе ночует, так она всех пришедших сразу внутрь впускает, – подвел он разговор к Кириной проблеме и в двух словах обрисовал ее суть.
Востриков вскочил, пробежался по кабинету и снова плюхнулся на стул.
– Это задача, но мы ее решим. Кира – девушка стоящая, толковая. За дело болеет, причем искренне, – Востриков с удивлением покачал головой. – Побольше бы таких неравнодушных людей. Глядишь, и порядок в стране навели бы.
Антон Семенович только приготовился рассуждать о том, как помочь Кире с жильем, как вдруг во дворе громыхнуло так, что содрогнулся дом. Металлический стакан, стоящий на краю стола, подпрыгнул и упал на бок, рассыпав вокруг себя ручки, карандаши, скрепки и прочие канцелярские мелочи. Картина, написанная местным художником Пахомкиным, изображающая Вострикова в наполеоновской треуголке, сорвалась со стены и рухнула на стоящее под ней бюро.
Мужчины бросились на пол и, как по команде, накрыли головы руками. Во дворе заорали сигнализациями машины, залаяли собаки, где-то вдалеке завыла сирена.
– Что это было? – оторопело спросил Востриков, приподняв голову.
Торопов не успел ничего ответить, в кабинет ворвалась охрана, Элла Эльдаровна, Надеждина, Похлебкин и еще какие-то люди.
– Антошенька, – закричала супруга Вострикова, бросаясь к нему, – с тобой все в порядке?!
Тот, кряхтя, поднялся на ноги.
– Что это было? – переспросил он, не обращая внимания на супругу.
Та со стоном рухнула на стул, Ольга Петровна схватила со стола папку и стала обмахивать ею подругу, с тревогой поглядывая на Вострикова.
– Вот это экшен! – медленно, с жутковатым восторгом в голосе, сказал Похлебкин, глядя в окно. – Там какую-то тачку рвануло у ворот! И бусик зацепило, шандарахнуло в забор. Ни фига себе напасти у нас!
Торопов бросился к окну. Пока говорил Похлебкин, страшная догадка промелькнула в его голове. И он уже был готов к тому, что увидит. Но то, что предстало перед его глазами, оказалось гораздо страшнее: возле ворот догорал его искореженный Опель, небольшой фургончик валялся на боку, а вокруг него все было усыпано обломками мебели. Остальные машины стояли далеко от места взрыва, поэтому они не пострадали, но все, как одна, захлебывались от воя сигнализаций. Около перевернутого автомобиля сидел парень, обхватив окровавленную голову руками и раскачивался из стороны в сторону.
Сергей Ефимович остолбенел и остановившимся взглядом смотрел, как по стоянке бегают люди, что-то кричат, суетятся. Разрывая воздух ревом сирен, во двор одна за другой внеслись две пожарные машины.
– Я так понимаю, Саша вставил ключ в зажигание, и все… – устало сказал Востриков. – Ефимыч, сходи в церковь, поставь свечку, что в рубашке родился.
Сергей в недоумении оглянулся:
– То есть вы хотите сказать, что это специально меня хотели взорвать?
– Ох, ну что ты, в самом деле?! – с досадой крякнул Антон Семенович.
– Но почему?
– По кочану, – хохотнул Похлебкин. – Ребята, вы о чем? Кто погиб?
– Ох ты, господи, с кем работать приходится, – пробурчал Востриков. – Сергей ключ от своей машины Александру дал, чтобы отогнать ее от ворот. Чтобы пропустить фургон с мебелью.
Похлебкин присвистнул, Востриков обхватил голову руками и застонал.
– Так, все расходимся. Антону Семеновичу необходимо снять стресс, – Элла Эльдаровна замахала руками. – Идите все в зал.
– Ольга Петровна, – обратилась она к Надеждиной, – звони срочно доктору.
– Успокойся, Элла, оставь нас, пожалуйста. Нам нужно срочно переговорить, – Востриков воинственно выпятил подбородок и вытянул руку в сторону двери, словно столбовой дворянин, приказывающий челяди покинуть палаты.
Обозова-Вострикова недовольно хмыкнула, дернула плечом и с достоинством царицы покинула кабинет.
Глава 15
Аллочка лежала, уткнувшись лицом в подушку и рыдала. Прошло столько времени! Она думала, что ее чувства к Селиванову прошли. Но увидела его в программе «Сатисфакция» и поняла, что все еще его любит.
Некоторое время назад к ним в приемную пришла скандальная бабка Зоя Павловна Орефьева и начала жаловаться на свою сноху. Аллочка с любопытством глянула на фотографию невестки и замерла. На нее смотрела та длинная шпала, из-за которой ее бросил Артем. У нее перехватило дыхание, словно это было вчера. С той поры она потеряла покой.
И вот «Сатисфакция». Селиванов проиграл поединок блистательному Похлебкину, но для Аллы это ничего не значило. Она не понимала, что говорил Артем. Ее уши словно заложило ватой. Она видела, как тот открывает рот, растягивает губы в улыбке, но не слышала ни одного звука.
Поединок закончился. Аллочка встала, подошла к Кириному столу, выдвинула полку и достала фотографию невестки Орефьевой. Кажется, ее звали Жаклин или Николь. Одним словом, что-то экзотическое. Ну вот какое ей, Алле, дело до этой шпалы? Какое?! Не на ней же Артем женился.
Пошарила рукой в тумбочке, но больше фотографий с моделью не нашла. А ведь Орефьева приносила еще одно изображение своей невестки.
Кучинская положила фото Жаклин-Николь на стол и стала внимательно в него вглядываться. И что Артем в ней нашел? Хотя, справедливости ради, Аллочка понимала, что. Какая-то стервинка в глазах, что-то неуловимое, загадочное, чего у Аллочки никогда не было, и, наверное, уже не будет. Артем ей говорил: «Ты, моя родная, простая, как три рубля». Аллочка взяла ножницы и выскребла ими глаза на фотографии. Безглазая соперница никакой угрозы не представляла, да она и с глазами-то не представляла. Уже не представляла. Бывшая любовница. Бывшая!
Алла покрутила фото и сунула его в тумбочку своего стола. Вроде стало легче.
А потом, как последняя мазохистка, отправилась ходить около «БиоМедТеха», где работал Артем. Здание из стекла и бетона, подземный паркинг, охранник с фигурой Сталлоне в явно дизайнерской форме. Около здания стояли скамейки кубической формы – круто, но сидеть на них невозможно, – и скульптура в виде огромной запятой.
Все правильно. Именно здесь и должен работать зять директора «НатБанка».
Алла присаживалась на куб, вставала с него, отходила от здания, снова возвращалась. Она понимала, что так ведут себя только круглые дуры. Он женат. Причем навсегда. Ну еще бы! Такой тесть! Карьера, достаток… одним словом, обеспеченное настоящее и светлое будущее. Но Алла ничего не могла с собой поделать, так ей хотелось увидеть Селиванова. И она дождалась. Из здания вышел Артем. Он глянул на небо, улыбнулся и принялся медленно прохаживаться вдоль газона с шикарными рододендронами.
