«Ты посмотри на нее. Во что превратилась баба! Это все из-за ее вечных нюней и бесхребетности. Слушайся меня, чтобы не стать такой же размазней».
Глаша с подругой соглашалась, хотя ей было немного жалко эту нелепую Тетку. Да и потом, нет-нет, ее саму охватывал страх. А вдруг и она, как эта Кира, не найдет себе подходящего кавалера? Назирка тогда убьет ее своим презрением.
С Назирой они познакомились на одной из тусовок. Глаша поступила в учетно-кредитный техникум и с однокурсницами отмечала Татьянин день. Глафира была местной, поэтому жила дома с родителями, которые контролировали каждый шаг дочери. А иногородние девчонки жили в общежитии, чем вызывали ее жгучую зависть. Это же надо: живут самостоятельно, тусуются сколько захотят, и никто им слова не скажет. Глафира даже несколько раз отпрашивалась ночевать в общагу. Какой это был кайф!
Поскольку лишней койки не было, девчонки их сдвинули, чтобы спать втроем. Они до полночи болтали, попивая винчик, потом Глафиру уложили посередине. А так как одна кровать была выше другой, Глаша всю ночь скатывалась на более низкую, потом сонная перекатывалась назад, через некоторое время все повторялось. Утром она проснулась невыспавшаяся, но страшно счастливая. Девчонки, правда, ее радости не разделяли. Им хотелось домашнего уюта, отдельной комнаты, а не общего душа на весь этаж.
На день студентов их так много набилось в одной из комнат общежития – яблоку негде упасть. Назира к тому времени училась на втором курсе факультета журналистики и на праздник попала совершенно случайно. Глафира сразу обратила внимание на выбивающуюся из общей массы девушку.
У нее были черные длинные волосы, расчесанные на прямой пробор. Если бы Глаша сделала похожую укладку, то стала бы похожа на попадью. А этой восточной красавице такая прическа необыкновенна шла. У нее были дивные карие глаза, точеный носик, и только плотно сжатые губы слегка портили впечатление.
Но самое главное, что особенно поразило Глафиру, на ней не было ни грамма косметики, что в Глашином понимании было абсолютно недопустимо. Назира лениво попивала вино и осматривала голосящих и веселящихся студентов. Вдруг ее взгляд сфокусировался на Глаше, и она с грацией пантеры перед прыжком подошла к ней:
– Привет, я Назира. Живешь здесь? – она презрительно повела головой в сторону.
Радова оглянулась и вдруг увидела и обшарпанные обои, и колченогую мебель, и убогий интерьер комнаты.
– Нет, я не из общаги. Я местная, – сказала Глаша, впервые радуясь этому факту.
– Это сразу видно. У тебя взгляд другой, не голодный, – и красавица засмеялась чуть хрипловатым смехом.
В этот вечер они пошли ночевать к Глафире. Так началась их странная дружба.
Глаше льстило, что Назира в подруги выбрала именно ее. Еще бы! Она такая красивая, самостоятельная, независимая… Ольга Сахарова, ее однокурсница, как-то сказала:
– Ты к Назирке душой-то не привязывайся. Она людей просто использует.
– Как тебе не стыдно?! – возмутилась Глаша. – Как она, например, использует меня? Что у меня есть?
– У тебя есть квартира. Назирка же у тебя постоянно ошивается: и мыться ходит, и ночует, и котлетки домашние хавает. Это не в вонючей общаге жить! И вообще, около нее душно. Она давит людей, как-будто торопится побыстрее их выжать.
В результате они с Ольгой страшно поругались. Вечером Глафира рассказала об этом маме. Та внимательно ее выслушала и задумчиво сказала:
– Ты знаешь, мне кажется, что доля правды в Олиных словах есть. Скажем так, Назира – очень целеустремленный человек, и она для достижения своей цели пойдет по головам.
Глаша с мамой, конечно, не поссорилась, но обиделась сильно.
Однажды Назира пришла к Радовым очень возбужденная:
– Глашка, знаешь, что скоро выборы?
– Нет, не знаю. Или знаю. Мне все равно. А ты что, в политику собралась? – засмеялась Глафира.
– Зря смеешься. В партию вместе пойдем, – уверенно сказала подруга.
– Ты что, с дуба рухнула? Я не пойду! – попыталась возразить Глаша. Но ее бунт был быстро подавлен.
– Пойдешь. Еще как пойдешь, – разозлилась Назира. – Завтра мы участвуем в партийном собрании. Ты же не собираешься всю жизнь по общагам бегать да с голозадыми студентами по углам зажиматься? Нам нужен задел для будущего. И как можно скорее, пока мы молодые. Короче, надо идти в партию, чтобы сделать себе партию.
Девушка вдруг захохотала. Так же внезапно смех прервался, и она сказала:
– Да, незатейливый каламбурчик.
Глафира решила посоветоваться с мамой, рассказала ей о предложении подруги и с деланным равнодушием добавила:
– Вот эта Назирка! Ладно бы о себе, так еще и обо мне заботится.
Мама задумчиво погладила Глашу по голове:
– Может это и правильно, доченька, я не знаю. Я человек старой формации. Мне все-таки кажется, что без любви отношения не построишь. Вон мы с папой. Когда поженились, у нас был один свитер на двоих.
– Как это? – не поверила Глаша.
– А вот так, – засмеялась мама. Глаше жутко нравилось, когда мама смеется. Она хорошела прямо на глазах. – У меня было одно платье и юбка. Ну, и рубашка. А свитера не было. Так что зимой мы носили один на двоих. Благо папа тогда работал сменами. Сутки отдежурит и отдает свитер мне. Тогда я его надеваю с юбкой. А когда он работал днем, я ходила в платье. Так и жили. Но любили друг друга, и поэтому все дела спорились.
– А я так не хочу! – Глаша вывернулась из-под маминой руки. – Я хочу все и сразу. Какой смысл заиметь квартиру-дачу-машину в старости? Мне это нужно, пока я молодая. А уж потом, чтобы у телека сидеть, многого не надо.
Мама сняла фартук, повесила его на вешалку и сказала:
– Ну, ну, в добрый путь. Я просто надеюсь, – дойдя до двери, она остановилась и повернулась к дочери, – что это, как детская болезнь, ветрянка или свинка. Переболеешь и пройдет. Мы же тебя по-другому воспитывали.
Так Глафира и оказалась в партии «Народная власть». Сначала ей здесь ужасно не нравилось. Жуткие бабы: Тетка, Памела, Врачиха. Да и мужики не лучше, Опель – Попель да рыжий Венька, на которого Назира приказала даже не смотреть.
А потом она и сама не заметила, как все эти люди стали ей если не родными, то уж, во всяком случае, близкими. Правда, это чувствовалось, когда рядом не было Назиры, ее всевидящего ока. Та презирала личную неустроенность, поэтому и Тетка, и Памела были для нее пустым местом, и упоминались только в качестве дурного примера. У Врачихи, правда, муж был, но работал шофером на скорой помощи. Так что его, считай, и не было.
Теперь, когда Назира отсутствовала два дня, Глаша совершенно потерялась. Она побывала у подруги в общаге, но Назира там не появлялась.
– Да ну ее, задаваку! Без нее спокойнее, – сказала Софочка Халилова, соседка Назиры по комнате. – Нет ее, и слава богу. Она нас всех достала своими поучениями. Не так мы живем, видите ли. И высокомерная такая, как ты только с ней дружишь?
