Сергей резко поднялся и вышел на кухню. Попил воды прямо из чайника, хлебнул слишком много, закашлялся и облил майку. В дверях показалась зареванная жена, закутанная в плед. Она молчала, виновато поглядывая на супруга. Торопов открыл дверцу шкафчика, засунул руку в чайную чашку с надписью «Привет из Кисловодска», вытащил оттуда полупустую пачку сигарет, высунулся в окно и закурил. Он уже забыл, когда в последний раз дымил. Даже когда машину взорвали, не брал сигарету. А тут не выдержал.
Наталья подошла, обняла за спину и уткнулась носом ему в майку. Она сопела сзади, прижималась изо всех сил, пытаясь загладить вину. Но Сергей был настолько опустошен, что ему было не до обиды. Выбросил окурок, закрыл окно, повернулся к жене и обнял ее. Они немного постояли, потом Торопов отстранился, достал из буфета два фужера, плеснул туда коньяку. Один протянул Наталье, со вторым пошел в комнату, медленно из него отпивая.
Необходимо было думать, постараться понять, кто и за что хотел его уничтожить. Скорее всего, это из-за пакета, который он получил на улице Победы. Но как преступники могли догадаться, что сверток у него? В момент передачи в квартире никого не было, только он и «мальчик-эльф» с жутковатым взглядом. Или все-таки кто-то был? Увидел, как Сергей взял пакет и проследил за ним. В таком случае, он за свою жизнь не дал бы и ломаного гроша.
Торопов включил телевизор. В комнату вернулась жена, принесла с собой початую бутылку коньяка и блюдце с лимоном. Вид у нее был все еще виноватый, и Сергей почувствовал приступ щемящей жалости. Ведь она за него боится… ну и за себя, конечно. Он долил коньяк себе и освежил Наташин фужер.
– Сереж, ну не молчи. Согласись, что после взрыва машины тебе опасно находиться в партии. Поехали к маме, ну мы же договаривались, – снова заканючила она. – Ты же в своей «Народной власти» уже давно отпросился. Они пока без тебя разберутся.
– Наташ, как ты себе это представляешь? Я бросаю моих женщин одних, а сам спокойно у тещи на огороде грядки копаю! – сказал он с осуждением.
– Что значит «бросаю моих женщин»? Ты же их не на поле боя оставляешь!
Наташу резанула фраза про «его» женщин, но заострять на этом внимание она не стала. Иначе простая ссора перерастет в самый настоящий скандал.
– Наталья! – повысил голос Сергей.
Торопова моментально сникла. Если супруг называл ее полным именем, это значило, что он взбешен. И таким мужа она видела очень редко.
– На сегодня это, как ты выразилась, именно поле боя. И мне странно, что ты этого не понимаешь, – сказал он, нехорошо щуря глаза. – Так что к Марии Ивановне едешь одна.
– Ты останешься здесь, а я буду прохлаждаться у мамочки на даче? – снова возмутилась Наташа.
Торопов закинул в рот дольку лимона, пожевал ее, сморщился, выждал, пока от кислоты перестанет сводить скулы, и с досадой продолжил:
– Я тебе еще раз повторяю: взрывом занимается полиция. И меня могут в любой момент вызвать для дачи показаний.
– Полиция! – Наталья сбросила с себя плед и вскочила на ноги. – О чем ты? Когда они что найдут?
– Наташа, давай не будем начинать все сначала. Я остаюсь здесь, ты уезжаешь.
Торопов молча подошел к шкафу, достал большую спортивную сумку и бросил ее на кровать.
– Собирайся, – сказал он устало, – через пару часов заедет Вениамин и отвезет тебя к маме. Я же сейчас безлошадный.
И Сергей невесело усмехнулся. Наталья бросилась к нему и повисла на шее:
– Ну, пожалуйста, едем вместе. Если с тобой что-то случится, я не переживу.
Сергею хотелось прижать ее к себе, поцеловать, погладить, успокоить. Но он знал, что стоит только немного расслабиться, и не соберешься. Поэтому он с трудом расцепил ее руки и сказал жестче, чем хотелось бы:
– Все, успокойся. Что это за картина «Проводы на фронт»?
Но все-таки добавил:
– Я к вам на выходные заскочу.
Наташа подняла на него заплаканное и совершенно несчастное лицо:
– Обещаешь?
Он улыбнулся одними глазами:
– Обещаю.
Глава 24
Кира размышляла о том, что совмещать свою основную бухгалтерскую работу и партийные дела скоро станет проблематично. Отпуск заканчивается, и придется зависать на службе. Пока ее не было, там столько дел накопилось! А работа в «Народной власти» требует массу свободного времени. Вот и сегодня вместо того, чтобы искать дополнительный заработок, она вынуждена сидеть на отчетном партийном собрании.
– Побыстрее рассаживайтесь, – Элла Эльдаровна старалась перекричать гудящую толпу. – Сейчас приедут Антон Семенович и Олег Витальевич. А до этого нам нужно решить еще ряд организационных вопросов.
Понемногу все угомонились, и в помещении стало относительно тихо. Но никаких организационных вопросов они решить не успели, потому что с шумом захлопали дверцы подъехавшей машины, и через минуту в зал, громко переговариваясь друг с другом, вошло руководство партии «Народная власть».
Обозова-Вострикова медленно поправила бутылки с минеральной водой, переставила с места на место стаканы, положила на стол стопку чистых листов. Каждый ее жест, каждое движение, были преисполнены достоинства и значительности.
На трибуну один за другим взошли Востриков и Похлебкин, замыкал шествие Марк Борисович Капельман.
– Добрый день, дорогие однопартийцы, – потер руки Олег Витальевич.
Он был, как всегда, прекрасен. Помимо рубашки, ставшей брендом партии, на нем были светло-синие джинсы и пуловер, накинутый на плечи. Рукава пуловера были завязаны на груди небрежным узлом. Антон Семенович пытался подражать Похлебкину в одежде, но на нем и рубашка с закатанным рукавом, и джинсы, и джемпер – все смотрелось пародийно.
– Добрый день, – Востриков вытер шею носовым платком. – Времени у нас немного, поэтому начнем без промедления.
Он снова воспользовался платком, на сей раз промокнул лысину.
– Если жарко, то свитер снимите, – выкрикнула Глафира. – А то заболеете.
– Свитер, – растерянно произнес Антон Семенович, двинув подбородком, – а, ну да, пожалуй.
Он развязал рукава джемпера и передал его стоящей на подхвате супруге.
– Первым на повестке дня стоит отчет приемных о результатах проделанной работы. Слово предоставляется офису «Возрождение». Регламент пять минут. Как и в прошлый раз – только самое главное, – Востриков опытной рукой направлял собрание.
Толстый одышливый мужчина положил на трибуну папку, налил в стакан минеральной воды и выпил ее в несколько больших глотков.
– В пьянке замечен не был, но по утрам жадно пил холодную воду, – прошептала Кире на ухо Сологубова.
Они посмотрели друг на друга, потом на оратора и прыснули со смеху.
