Востриков кивнул.
– Мой, вроде, пухлее был, – засомневался Сергей.
– Ну так мы его на диету посадили, – пошутил Востриков. – А если серьезно, там деньги еще были, мы их временно изъяли. Да ты вопросов лишних-то не задавай, смотри бумаги.
Торопов запустил руку внутрь пакета и достал несколько исписанных листов.
– Ну, фамилии, фамилии, цифры, цифры… Это то, о чем вы говорили? – спросил Торопов, разглядывая бумаги.
– Да, дорогой мой, то, о чем я говорил. Это и наше спасение, и наша беда. Здесь имена, напротив них суммы и рядом пояснение, за что. Ну вот, например, смотри, – Востриков взял из рук Торопова листок и ткнул в него пальцем, – Андрей Игоревич Сливочкин. Ему положено 1000 евро, Петр Петрович Ташков, рядом циферка 500, а вот Гурий Тимофеевич Аверин должен получить целых 3000 условных единиц.
– Подождите, так Аверин – это же… – начал было Похлебкин.
– Правильно, Гурий Тимофеевич – замначальника полиции. А Сливочкин работает в убойном отделе, Мефодьев – участковый и т. д. и т. п. – Востриков расстегнул вторую пуговицу рубашки и пятерней вытер пот со лба. – На следующей странице люди из мэрии, а еще на следующей и того выше.
– Получается, что этот пакетик приготовил Невзоров. Ну не сам, конечно… А деньги из этого пакетика его посланник, за которого приняли меня, должен был раздать людям из этого «отчета о взятках». Прямо по списку, – ошарашено сказал Торопов. – И теперь они все у Невзорова на крючке?
– Можно и так сказать. «Отчет о взятках», – хмыкнул Востриков.
– Я ж говорил, что это бомба! – азартно потер руки Похлебкин. – Как рванет – мало не покажется!
– Ага, вот именно, бомба! Тут такие люди в списке, что нас в покое не оставят. Думаете, почему они мебель разбили? Ну, не нашли бумаги, так зачем мебель крушить?
– Для устрашения? – предположил Торопов.
– Вот именно, это черная метка. Они взорвали машину Сергея, причем рвали конкретно, чтобы убить. Потом эта девочка, Назира. А теперь офис. И этого своего пришили, который бумаги ошибочно Сергею передал.
– А Назира-то при чем? – удивился Похлебкин.
Востриков развел руками:
– Вот этого я не знаю. Вдруг они таким образом хотят показать, что так будет с каждым?
Востриков плюхнулся назад на стул.
– А я вот голову сломал, откуда они узнали, что пакет передан мне? Ведь меня никто, кроме этого нарика, не видел! – повысил голос Торопов. – Во всяком случае в коридоре, когда он мне сверток сунул, никого не было.
– Да кто ж его знает! У них такие связи, что, кого хочешь, найдут, – Антон Семенович безнадежно махнул рукой. – Хотя, конечно, это очень важно узнать. А в том притоне точно никого больше не было?
Востриков побарабанил пальцами по стакану.
– Я не видел ни единого человека, – подтвердил Сергей.
– Тогда не знаю. Мистика, – развел руками Антон Семенович. – Или дело в чем-то другом, а не в пакете?
– И что нам делать-то? Нас или всех поубивают, или взорвут вместе с офисом, – как-то буднично сказал Торопов.
– Нужно вернуть этим головорезам документы и деньги из свертка, – задумчиво протянул Антон Семенович.
– Да нет, вы что?! – Похлебкин укоризненно покачал головой. – Если вы отдадите бумаги, то ничто не помешает им нас убрать как можно скорей. Пока бумаги у нас – мы живы.
Востриков в который раз удивился Похлебкину. Воистину сегодня день открытий.
– А если сделать так? Во время «Сатисфакции» Антону Семеновичу сказать с экрана телевизора что-то такое, чтобы эти бандиты, когда будут передачу смотреть, поняли, что бумаги у нас. Но мы их в ход пускать не будем, если они нас не тронут, – Олег Витальевич говорил легко и непринужденно.
– А если они не будут нас смотреть? – спросил Востриков зачарованно.
– Будут, еще как будут. Ведь мы в любой момент можем обнародовать данные. Поэтому смотреть будут. А тут вы выступаете и так аллергично им говорите о том, что мы не хотим войны, – радостно закончил свою мысль Похлебкин.
– Аллегорично, а не аллергично, – задумчиво поправил Востриков. – Надо же, мне такое в голову не пришло.
– Ну вот. А бумаги мы оставляем себе на случай страховки, – проигнорировав похвалу, продолжил Похлебкин. – Надо только речь составить так, чтобы они доперли.
– Да ты молоток, Олег Витальевич, – фамильярно постучал его по плечу Востриков. – Если все получится, то мы, наконец, вздохнем спокойно.
– А чего ж не получится? – удивился Похлебкин. – Скоро «Сатисфакция». Надо просто хорошо подготовиться.
– Решено, – Востриков хлопнул себя по коленям и встал. – Вызывай службу безопасности, Олег. Это их площадка. Нам здесь больше делать нечего.
Глава 27
Никогда еще в Кириной жизни не было такого насыщенного эмоциями дня и, возможно, не будет. С утра она поехала в больницу к Макару Евграфовичу.
Он держался молодцом, врачи разрешили ему понемногу ходить, и по этому поводу старик пребывал в прекрасном настроении, даже пытался шутить. Перед ее уходом к Самохину заявились Кацы. На сей раз Софья Борисовна была в платье до пят и с холщовой сумкой через плечо, отчего походила на странницу – правда очень упитанную – только посоха не хватало. Соломон Исаевич, напротив, был одет щеголевато, с претензией на изящество. Но эта щегольская одежда ему не просто не шла, а наоборот, вступала в диссонанс с его внешностью. Стали бросаться в глаза и свернутый набок нос, и ярко выраженные надбровные дуги, и выступающая вперед нижняя челюсть.
Увидев Киру, Кацы растерялись, чему она немного удивилась.
Может, думают, что она рассказала Макару Евграфовичу, как они хозяйничали у него дома и называли себя наследниками?
Киру очень беспокоил факт подмены таблеток. Как говорится, ищите, кому выгодно. А выгодно только этой странной семейке. По-видимому, старик составил на их имя завещание, вот они и надумали ускорить процесс получения наследства. Такая с виду потешная пара, безобидная… Хотя, может, Кира напраслину на людей возводит. Но рисковать не хотелось.
– Макар Евграфович, я ухожу, – она осторожно поцеловала старика в восковую щеку. – Можно я скажу пару слов вашим опекунам? Хочу, чтобы они за вами лучше следили.
– Ну что ты, Кирочка, – задребезжал он еле слышным голоском, – они за мной следят.
– Но все же. Можно вас на секундочку, Софья Борисовна? – Кира осторожно потянула ее за рукав. В глазах Кац мелькнула паника, но она пошла за Кораблевой, как крыса за Гамельнским дудочником.
– Я пока не рассказала Самохину о ваших художествах, – сказала Кира после того, как они вышли из палаты, – но таблетки на экспертизу отдала.
Софья Борисовна дернулась, но Кораблева сжала ее локоть, и та мгновенно успокоилась. Кира с удивлением поняла, что приятно чувствовать, когда ей подчиняются.
