– Давайте рассказывайте, какое поручение было у Кораблевой? Куда она влезла?
Торопов говорил резко, зло, чтобы заглушить пожирающее его чувство вины. Он ведь сказал жене, что не может бросить «своих женщин» одних. Сказал-то красиво, героически, а сделал что? Ждал, чтобы Востриков все решил? Или чтобы проблема рассосалась сама?
Тем временем «его женщины» взялись за расследование, а он ничего не знал и не видел. Поэтому его сегодняшний гнев был направлен главным образом против себя.
– Мы Кораблевой никаких поручений не давали, – сказала Татьяна Митрофановна. – Она занималась только Самохиным и поиском своего отца.
– Как это «занималась Самохиным»? Что с ним не так? – не понял Торопов.
– Здоровьем его занималась. А я выяснила, что таблетки, которые принимал старик, были подменены, – и Сологубова подробно рассказала и о пилюлях, и о Кацах.
Сергей схватился за голову.
– Татьяна Митрофановна, ты же умная баба. Что за ахинею ты несешь?! Таблетки что, прошли экспертизу? «Эти с ложбинкой, а эти гладкие», – передразнил он Сологубову. – Да может, в бутылочке был аналог? Вон у моей Натальи щитовидка, так она то эутирокс пьет, то эльтироксин. Ты же врач! И Кораблевой рассказала! А Кацы? Где доказательства их вины? Просто служба «ОБС»!
Торопов был взбешен.
– А что такое «ОБС»? – спросила Глаша.
– «Одна бабка сказала», вот что!
Сергей Ефимович вдруг почувствовал, что выдохся. Он без сил опустился на стул и прикрыл глаза. Вот результат его нерешительности – натворили девчонки делов. Виноват, кругом виноват. И тут он почувствовал, как на его плечо опустилась чья-то рука.
– Сергей Ефимович, прости, мы больше так не будем, – сказала Сологубова.
Он качнул головой и усмехнулся тому, как по-детски это было сказано.
– Ладно, проехали. Давай, Алла, начнем с тебя. С твоей информации.
Продолжая всхлипывать, Кучинская рассказала все, что узнала у Мишки.
Сергей Ефимович внимательно слушал, что-то чертя на листочке для заметок. Потом позвонил по телефону.
– Добрый день, Иван Михайлович. Торопов. Ну еще бы не узнал… – он засмеялся натянутым смехом. – Нет, совсем малюсенькая просьбочка, – он снова засмеялся. – Узнай, пожалуйста, три-четыре года назад, двадцать второго июня была какая-нибудь автомобильная авария? Не знаю, может зарегистрирована, может нет. Машина, вроде, перевернулась. Хорошо, жду.
– Куда вы звонили, в полицию? У вас там знакомый? – взволнованно спросила Аллочка.
– Да, знакомый, – подтвердил Торопов. – Только не в полиции.
– А как вы думаете, – не унималась Кучинская, – про аварию это важно?
– Понятия не имею. Выясним. Меня другое царапнуло. Перед началом участия в выборах от руководителей партий требовались сведения о доходах. Так вот, я изучил декларацию Селиванова вдоль и поперек. Там ни о каком бизнесе не упоминалось. Хотя, может, к тому времени он его продал? Или уступил свою долю Николь?
Сергей задумался, но уверенности в том, что эта тема заслуживает внимания, не было. Сто лет назад какие-то совместные дела… Нужно всю информацию отдать службе безопасности. Пусть разбираются. Хотелось, конечно, как-то загладить вину за свое бездействие и помочь в расследовании. Внести, так сказать, свою лепту. Но сейчас пижонство неуместно. Дело слишком серьезное.
Он тряхнул головой:
– Ладно, проехали. Теперь ты, Глаша.
Та дернула плечом:
– Да ничего нового. Назира пришла на «Сатисфакцию». Принесла с собой фотку Николь. Попросила сделать ей такую же прическу и макияж. И Бородина сделала.
– Получается, что Назиру могли перепутать с Николь? – задумчиво проговорил Торопов. – А кто мог перепутать? Говорите Селиванов? Он же Нику знал, как облупленную.
– Там же не только Селиванов был. Еще всякие операторы, директора программы, – предположила Сологубова.
– Даже не начинай, – оборвал ее Сергей. – Я хочу понять, неужели вам никогда в головы не приходила мысль, что ваше дилетантское расследование просто опасно?! – снова стал заводиться он. – Вас этот Селиванов в порошок сотрет, если узнает, что вы пытаетесь связать его с Назирой.
– Знаешь что, Сергей Ефимович, ты не очень-то кипятись, – осадила начальника Сологубова. – О том, что здесь опасно, нам говорить не надо. Сами поняли, без подсказок. И мы особо никуда не лезем, а просто потихонечку собираем инфу.
Торопов не успел возмутиться, потому что у него зазвонил телефон. В последнее время от звонков можно было ожидать чего угодно: или взорвали кого-то, или убили. Поэтому он снял трубку с настороженностью. Выслушал звонившего, потом повернулся к женщинам.
– Сейчас сюда приедет Стас Возницкий из службы безопасности. Так что давайте-ка займемся уборкой.
Пока они разгребали то, что оставили после себя вандалы, Глаша рассказала, что Кира нашла отца, и что сотрудники «Мегрэ» напали на след дочери Самохина.
Аллочка несколько раз недоверчиво вскрикивала, Сологубова смахнула слезу, и даже Торопов не остался равнодушным к ее рассказу:
– А где сейчас ее отец?
– Не знаю. Я через сыщика Романа узнал его телефон, набралась смелости, позвонила, но он не ответил. Потом съездила к Кириной маме, дверь мне не открыли. Я сейчас дождусь вашего Станислава и сразу поеду в больницу. Меня Венька отвезет. У Кирки состояние, говорят, тяжелое…
Глаша резко отвернулась, чтобы не показать блеснувшие на глазах слезы.
– Ну ладно, будет, – сочувствующе коснулся ее руки Сергей. – Все хорошо. Врачи же сказали, что ты вовремя ее обнаружила.
– Я вчера в кино ходила, потом пошла домой. А Кира мне позвонила с дороги, когда в офис шла. Про папу рассказывала, про маму. А потом говорит, что по телефону всего не расскажешь, остальное утром. Мне так любопытно стало, я подумала, зачем ей в таком настроении сидеть одной, и помчалась в приемную. А там она, вся в крови… – и Глаша зарыдала.
– Бог в помощь, – раздался вкрадчивый голос.
Радова отпрянула от Торопова, Сологубова поднялась из-за стола, к которому она приделывала вырванные полки, Алла ойкнула. Обладателем голоса, так испугавшего искровцев, оказался Станислав Возницкий. Он пошептался о чем-то с Сергеем, потом рассадил всех по местам и попросил повторить ему все, что девушки рассказали Торопову.
– Прямо дежавю какое-то, – пробормотала Татьяна Митрофановна.
Повторный рассказ занял гораздо меньше времени и был более структурированным.
– Спасибо вам, милые дамы, за помощь. Но больше ничего выяснять не пытайтесь. Мы уж сами.
– Ладно, девчонки, лучше завтра с утра все разгребете, – Торопов похлопал в ладоши. – Я бы дал выходные, но Востриков ни в какую. Говорит, что приемная должна работать, невзирая ни на что.
