Они зашли в палату к больной. Кира лежала, не шевелясь. Аппараты, к которым она была подключена, умиротворяюще гудели, создавая атмосферу покоя и торжественности. Миликян взялся за спинку кровати и так сжал ее руками, что у него побелели костяшки пальцев. Алиса Витальевна всем телом подалась к дочери, но доктор остановил этот порыв, крепко сжав ее локоть.
Он понимал, что ведет себя недостойно, мелочно, и что сейчас не время для сведения счетов, но ничего с собой поделать не мог.
– У вас пять минут. Только прошу больную не беспокоить, не плакать около нее, громко не разговаривать, – Эмил подошел к двери, постоял немного и, наконец, решился. – Все будет хорошо. Аппаратура у нас одна из лучших в городе, специалисты высококвалифицированные, у больной организм молодой, сильный. Видите, даже без операции обошлись.
– Спасибо, доктор, – еле слышно прошептала Алиса Витальевна.
– Спасибо, док, – у Карена Суреновича дрогнул голос.
Эмил кивнул, не глядя на них, немного поколебался и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Вернувшись в свой кабинет, он почувствовал себя совершенно обессиленным. Сел за стол, залпом выпил остывший кофе. Воспоминания, наслаиваясь одно на другое, стали погружать его в то время, когда он был счастлив.
Он познакомился с Кирой в самый непростой момент своей жизни. Заканчивал ординатуру, стал работать на скорой помощи. Денег катастрофически не хватало, только за съемную квартиру приходилось отдавать половину зарплаты. И он устроился на центральный рынок водителем-экспедитором. Ну и грузчиком, по совместительству.
Сил не оставалось ни на что. После дежурства на скорой прибегал на базар. Заехать домой времени не было, жилье находилось на окраине, поэтому о том, чтобы отдохнуть, а тем более выспаться, можно было только мечтать. Благо с питанием вопросов не возникало – красивые, разбитные торговки-украинки закармливали его разносолами. И это еще при том, что никто из них не знал, что перед ними будущий доктор. Тогда бы ему вообще проходу не дали.
Поклонниц Эмила всегда интересовали или статус, или деньги, или то и другое вместе. Если во время знакомства с очередной пассией он говорил, что работает грузчиком, девушку как ветром сдувало. Интересно, а остались еще на свете бескорыстные отношения? Да, «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно».
Кира работала на рынке бухгалтером. Эмил не сразу обратил на нее внимание, а когда заметил, удивился, как он вообще раньше мог без нее существовать.
Она никогда ничего от него не требовала: ни его времени, ни внимания. Не пилила, что они никуда не ходят, что во время их встреч он частенько засыпает посередине разговора. Не возмущалась, с чего это грузчик, который и работает-то не каждый день, так утомляется. Кира вообще была удивительным человеком, такой женщины он никогда не встречал, да и не встретит больше. Была в ней какая-то жертвенность, что-то такое, что выделяло ее среди всех.
Счастье продолжалось долго, но закончилось в один миг. Ему позвонила женщина, назвавшаяся Кириной матерью. Сказала, что если он не оставит ее дочь в покое, у него будут проблемы с миграционной службой и с бандитами. Он не испугался – виза в порядке, на работе он на хорошем счету, а с бандитами никогда дел не имел, да и что у него взять-то?
Но все оказалось куда серьезней. Поговорить с Кирой он не смог – та не вышла на службу. Девчонки из бухгалтерии сказали, что она заболела. Буквально в течение недели его уволили со всех работ без объяснения причин. Приехали сотрудники Федеральной миграционной службы, забрали его документы, объяснив это тем, что они якобы поддельные. Ну а вечером того же дня к нему нагрянули молодчики, разгромили квартиру, в которой он жил, и пригрозили изуродовать, если он в три дня не уберется из города.
Кирин телефон был отключен, и Эмил поехал к ней домой. Дверь ему не открыли, а когда он вышел из подъезда, то заметил слегка колыхнувшуюся занавеску. Вечером к нему снова наведались братки.
Пришлось вернуться в Кишинев. Он двигался, ел, работал, смотрел телевизор, он вполне терпимо существовал, но не жил. Незавершенность отношений с Кирой сводила его с ума. Может, он чем-то ее обидел, она пожаловалась маме и та попыталась защитить дочь, как умеет? Да нет, это просто чушь. Не обижал он ее никогда, да и Кира не стала бы никому жаловаться.
Прошло около полугода, как вдруг ему позвонил Павел Егорович Потемкин, преподававший у него в институте травматологию. Позвонил и предложил работу в новой медицинской клинике Москвы. Эмил не раздумывал ни минуты, ведь в этом городе жила Кира. Он прекрасно осознавал, что у них не может быть будущего, но у него появился шанс увидеть ее. А там, чем черт не шутит…
Он быстро продал жилье в Кишиневе. Средств от продажи хватило на приобретение пусть и небольшой квартирки, зато в центре города. Поработал недолго врачом-травматологом. Вскоре ему предложили должность заведующего отделением. Жизнь наладилась, у него даже случился короткий роман с медсестрой Танечкой.
Но рядом не было Киры. Он звонил ей, молчал, иногда наблюдал за ней из салона своего авто. Она очень изменилась, похудела, стала словно бестелесной. Совсем перестала краситься, носить яркую одежду. Она стала блеклой и незаметной, и от этого еще более желанной. Но он смирился, что Киры для него больше нет. Есть Танечка, есть Оленька…
Так было до того момента, пока к ним не поступила женщина с серьезной черепно-мозговой травмой. Он ее еще не видел, но уже знал, что это Кира.
Эмил тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и, резко встав, вышел из кабинета.
Глава 32
– Господа, минутная готовность, – в гримерную заглянула помощница Владлена Сомова, ведущего «Сатисфакции».
Востриков поднялся с очень неудобного дивана, на котором сидел, ожидая участия в очередном ток-шоу. В коридоре, перед дверью студии, он столкнулся со своим оппонентом. Они немного попрепирались, пытаясь пропустить друг друга в открытую дверь, в результате чего пролезли в нее одновременно.
Оба были похожи друг на друга, как две горошины в стручке: невысокие, кругленькие, одышливые. Зато их одежда разительно отличалась. У Вострикова она была демократичной: мокасины, джинсы и все та же клетчатая рубаха с закатанным рукавом. Его визави, напротив, был одет пижонисто: синие остроносые ботинки, светло-серый костюм с искрой, из нагрудного кармана которого кокетливо выглядывал шелковый платок-паше.
Антон Семенович волновался. Ему предстояли дебаты с одним из лидеров партии «Эверест» Генрихом Иосифовичем Калатозовым. И дело не в том, что тот тертый калач, Востриков тоже не лыком шит. Но перед ним стояла куда более важная задача: необходимо построить сегодняшнее выступление особым образом. Так, чтобы люди, которые крушили его офис, поняли, что полученными компрометирующими материалами «Народная власть» пользоваться не собирается.
– Добрый вечер, дорогие зрители. С вами программа «Сатисфакция» и я, ее ведущий, Владлен Сомов. Сегодня у нас в гостях Антон Семенович Востриков – партия «Народная власть» и Генрих Иосифович Калатозов – партия «Эверест». Итак, начнем.
