Антон Семенович был собой доволен, он видел, как менялся взгляд Сомова – от иронично-насмешливого в начале встречи, недоумевающего, когда Востриков заговорил о войне компроматов, до заинтересованно-уважительного сейчас.
– Я протестую и требую сатисфакции, – привстав, взревел Калатозов. – За этими цифрами ничего не стоит. Вы называете их от балды, чтобы произвести впечатление. Где доказательства?
– Сатисфакция не принимается, – сказал Владлен Сомов. – Вы тоже, уважаемый Генрих Иосифович, не приводили доказательств потребностей в фуа-гре.
– Доказательств у нас хоть отбавляй, – довольно сказал Востриков. – Если они вас действительно интересуют, приходите к нам в центральный офис. Мы дадим подробнейший отчет о проблемах, волнующих людей. Только, к сожалению, к нам не обратился ни один человек по поводу горгонзолы, хамона, и этого, как его, паршуто.
– Прошутто, – прошептал подавленный соперник.
– Извините, прошутто, – дурашливо поклонился Востриков.
Дискуссия продолжалась. Востриков клеймил позором чиновников и казнокрадов, Калатозов ругал увеличение бюджета на военные расходы.
– Что, ностальгируете по СССР? Хотите по-прежнему кормить Кубу и всю Африку? Всех, с позволения сказать, прихлебателей? – Генрих Иосифович побагровел, оперся на локти и перегнулся через стол, шипя Вострикову в лицо.
– Не понимаю, что в моих словах навело вас на такую мысль? – недоуменно пожал плечами Востриков. – Я ж не из партии Зюганова.
– Да все вы одним миром мазаны, – трясся от злости Калатозов. – Не страна, а сплошной позор. Стыдно кому сказать, что в «Рассеи» живу. Милитаристическая держава! Бабок нет, а они все «Тополи» да «Буки» клепают. В Сирию ввязались! По другую сторону международной коалиции воюют!
– Позвольте, – вступил в дискуссию Сомов. – Зачем же тогда жить в стране, если вы ее стыдитесь? На свете много достойных и вызывающих чувство гордости стран для проживания.
– И вы туда же?! Я был о вас, Владлен, лучшего мнения. Вы меня еще, как Бродского, из страны вышлите, или как Солженицина. Чтобы потом в школе мои труды проходить. Да… как говорится, нет пророка в своем отечестве, – с горечью сказал Генрих Иосифович.
– Партия «Народная власть» тему военных расходов не поднимает. Вы хоть подготовились к дискуссии? Знаете, с кем на встречу явились? – возмутился Востриков.
– Да не все ли равно. Хрен редьки не слаще, – не успокаивался Калатозов. – «Народная власть»! Какой народ, о чем вы? Разве можно народу власть давать? Дали уже один раз в семнадцатом году. Народом можно только управлять и указывать, куда идти да что делать.
Генрих Иосифович плевал ядом, исходил желчью, не слушал собеседника. Людей типа лидера «Эвереста» Антон Семенович глубоко презирал: живут в стране, и неплохо, надо сказать, живут. И им, и внукам хватит. Ну нет же, так и норовят еще немножко отщипнуть. Сам Востриков тоже не белый и пушистый, и далеко не альтруист. И в политику пошел не просто так, а с расчетом. Но слова «после меня хоть потоп» не про него. Все-таки его дети живут в этой стране, да и он никуда уезжать не собирается.
«Сатисфакция» еще продолжалась, но рейтинг у Вострикова поднимался, даже когда он молчал. Видимо, «народ» не разделял мнение лидера «Эвереста», что ему, народу, нельзя доверять управление страной.
И, в конце концов, Востриков разделал своего конкурента, как говорится, под орех.
Глава 33
В офисе «Искры» было непривычно безлюдно. Прием посетителей закончился, а Кира, которая в последнее время здесь жила, лежала в больнице.
Возницкий сидел, облокотившись о стол, и пытался обдумать сказанное.
– Да… Ефимыч, – наконец сказал он. – Удружил Иван Михайлович, так удружил.
– Что значит удружил? – возмутился Торопов. – Я ему позвонил сам, попросил узнать насчет аварии 22 июня.
– «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася война», – задумчиво пропел Возницкий. – Будет нам война, Ефимыч, если мы ошибаемся. Я покопаю, конечно, в этом направлении, потяну за ниточку. А там посмотрим, как будет клубок разматываться.
– Ты думаешь, что сбитый мужчина – это… Что к нему имеют отношение Николь и Селиванов? – Торопов с трудом подбирал слова.
– Ну посуди сам. Четыре года назад, двадцать второго июня сбивают насмерть Григория Водовозова тридцати семи лет от роду. Сбившую его машину так и не нашли. Ясен пень! Если бы автомобиль наехал на сына какого-нибудь начальника, тогда бы полиция носом землю рыла. А так, слесарь Водовозов, кому это интересно. На обуви погибшего обнаруживают микрочастицы серебристой краски. Этой же ночью в квартире Михаила Клепикова появляется парочка, находящаяся в состоянии прострации. Молодые люди говорят, что попали в аварию. На следующий день старший Селиванов, который Игорь Никодимович, заявляет об угоне своей «Мазды». Догадайся с одного раза, какого она была цвета. Сечешь?
– Пока секу, – напряженно сказал Торопов.
– Тогда слушай другую историю, раз сечешь. Через пару недель Николь рассказывает Михаилу, что у нее бизнес с Селивановым, – продолжил Станислав. – Мои ребята покопали в этом направлении, но никакого бизнеса не нашли. Зато нашли, начиная с августа, регулярные поступления денег на счет, принадлежащий госпоже Нике Петровой, впоследствии Орефьевой. Последнее перечисление она получила прямо перед своей смертью. И оно было гораздо больше обычного.
– И что это значит? Какие регулярные поступления? От кого? – спросил Торопов.
Возницкий пожал плечами:
– Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни, науке об этом неизвестно. Деньги клались на карточку. Наличкой.
– Не понял, – сказал Торопов. – Так, может, сама Николь их клала?
– Может, и сама. Только опять же вопрос, откуда она их брала? А самое главное, – Станислав сделал загадочное лицо, – мы пробили телефонные разговоры Николь. И обнаружили следующее. Седьмого числа, за день до своей гибели, она звонила Селиванову. Восьмого ее банковский счет пополнился кругленькой суммой.
– Ни фига себе, – присвистнул Торопов. – Похоже на шантаж.
Сергей прошелся по офису. Выровнял календарь, висящий на стене, переставил часы, покрутил в руках рамку с портретом жены.
– А мы не выдаем желаемое за действительное? Мол, Артем виноват, и точка. Видите ли, они с подругой ночью пьяные и возбужденные вваливаются к Михаилу. Говорят, что попали в аварию. Ну и что? У старшего Селиванова угнали машину. А почему бы и нет? Разве мы можем доказать обратное?
– Пока не можем. Я что, приду в полицию и попрошу изучить интересующее дело? Чтобы завтра же об этом узнал лидер «Ориентации-Запад»? Нет, тут нужно действовать очень аккуратно. Я нашел выход на начальника отделения полиции. Нужно будет, чтобы он затребовал к себе все «глухари» за тот год, не привлекая особого внимания, и тогда можно будет пошуровать в нужной папке, – пояснил Возницкий.
