Сергей Ефимович очень нервничал. Такая тема скользкая… Там ли они копают? Он же прекрасно понимал, одно неверное движение, и они огребут такие неприятности, по сравнению с которыми теперешние проблемы покажутся цветочками.
– Добраться бы до банковского счета Артема, может, там есть какая-нибудь зацепка по их с Николь бизнесу. Только на кой нам этот бизнес сдался? Даже если и нароем чего-нибудь. Пресса сразу раскричится про черный пиар, про заказ от политических оппонентов. Страшно подумать! – сказал Торопов. – Селиванов финансируется серьезными ребятами, тут как по минному полю.
– Ты не дергайся, Ефимыч. Мы ж профессионалы. Нароем инфу и передадим ее начальству. Пусть оно решает. И знаешь, я вот еще о чем подумал, – задумчиво произнес Возницын, перегнувшись через стол. – Когда в последний раз видели Назиру? Кто присутствовал на этом эфире? С кем она разговаривала? Чью фотографию потом нашли у убитой девушки? А?
И не дождавшись ответа от Сергея Ефимовича, сам себе ответил: «То-то же».
– Ты совсем, что ли? Подумал он! Пусть Востриков с Похлебкиным думают. Мне бы разобраться с неприятностями из-за пакета с компроматом, – выкрикнул Торопов и надолго задумался.
Ну и что он такое сказал? С его слов выходит, что «моя хата с краю». Мол, сами разбирайтесь с Селивановым, а меня волнует только злосчастный сверток, потому что это касается меня лично. А девчонки из вверенного ему коллектива: Аллочка, Глафира и Сологубова? Ведь ни одна из них не испугалась и не покинула партию. Может, конечно, и испугались, но не ушли же!
А убитая Назира? А раненая Кира, такая трогательная и беззащитная? А охранник, погибший в его «Опеле», и второй, который до сих пор в реанимации. Взрывы, поджоги…
Все это требовало отмщения. Одним словом, «пепел Клааса стучит в мое сердце».
Конечно, страшно пойти в расследовании не по тому пути, но никуда не идти еще страшнее. Он должен, просто обязан внести свою лепту в это расследование.
– Ладно, давай Стас. Ты сам Вострикову расскажешь? Или мне?
– Сам, конечно. Сейчас он с «Сатисфакции» приедет, я и доложу. Ну бывай, – Возницкий приложился рукой к несуществующей фуражке.
Глава 34
Сердце так билось о ребра, что, казалось, сейчас выскочит. Когда все стихло, Глаша, наконец, отмерла, и удивилась – ну надо же, даже телефон не зазвонил, не выдал ее.
Радова пришла в «Искру» поздним вечером. Страшно, конечно, очень, но другого выхода не было.
Сегодня она была у Киры в больнице. Около нее крутился обалденный мужик, судя по халату, врач. Хотя смотрел он на пациентку совсем не как доктор. Может, они были знакомы раньше? Ну не влюбился же он в нее, в самом деле.
Нет, Кирка, конечно, баба хорошая и подруга замечательная. Она совсем другая, не такая, как Назира, а настоящая. Но как была Теткой, так Теткой и осталась. В другое время Глаша обязательно закадрила бы этого доктора, но в машине ее ждал Венька, неудобно перед ним, да и вообще… Может, врач – Киркин кадр.
Кира была в сознании, слабо улыбнулась, одними губами попросила пить. Доктор ринулся к ней, вставил ей в рот коктейльную трубочку, опущенную в стакан с водой. Она немного попила и обессилено откинулась на подушки.
– Все, девушка, прием окончен. Больная еще очень слаба, не утомляйте ее, – сказал врач.
– Окей, – Глаша посмотрела на беджик, прикрепленный к его халату, – Эмил Михаевич… Надо же! Михаевич! А я думала, что правильно Михайлович.
Чореску улыбнулся:
– Да, по-русски Михайлович, по-молдавски – Михай, а значит, Михаевич, – пояснил он.
– Понятно. А когда Кира поправится?
Доктор взял девушку под локоть, вывел из палаты и рассказал о состоянии Киры какими-то медицинскими терминами. Глаша поняла только то, что Кирке нужен покой и валяться ей в больнице еще месяц точно.
– Понятно. А этого гада не нашли, который ее так приложил? Не знаете? – расстроено спросила Глафира.
– Не знаю, спросите у полиции, – улыбнулся эскулап.
Он вообще производил впечатление очень счастливого человека. «Странно, – подумала Глаша, – с таким счастьем и на такой работе».
Вениамин отвез Глафиру к ней домой. Она выскочила из машины, небрежно махнула рукой и моментально скрылась в подъезде.
Матери не было, уехала с подругой на всю неделю на дачу. Отпуск все-таки.
Глаша открыла холодильник, отрезала кусок колбасы и съела так, без хлеба, не сходя с места. Запила кефиром прямо из пачки, порыскала, что бы еще съесть, ничего не нашла и с досадой закрыла дверцу.
Нужно было решать, что делать. Кира в больнице, Назиру убили, а она сидит и дурью мается. Глафира пометалась по дому, и наконец решилась. Абсолютно ясно, что надо ехать в приемную «Искры». Там с Кирой все произошло, значит, там и нужно искать. Что искать не понятно, но на месте можно попытаться разобраться. И Глаша поехала.
Было темно и страшно. Едва она успела тихонько, не зажигая света, пройти в закуток, где была кухня, как раздались голоса, и в приемную вошел Торопов с каким-то мужчиной. Пока они разговаривали, Глаша, затаив дыхание, старалась не пропустить ни одного слова.
И так все удачно получилось: ей не захотелось чихнуть, кашлянуть, у нее не зазвонил телефон… Как только Сергей Ефимович с собеседником ушли, Глаша быстро метнулась к столу и стала лихорадочно записывать все то, о чем узнала из их беседы.
Получается, что главный фигурант этого дела Селиванов. Она, конечно, слова «фигурант» не знала, просто поняла, что Артем – главный подозреваемый. И решила действовать.
Завтра она позвонит Селиванову и скажет, что все про него знает. Нужно, наверное, рассказать, что она видела, как он убивал Нику или Назиру. А еще лучше притвориться, что она была свидетельницей той аварии. Дату она записала. Или сказать, что ей все рассказала Николь. В общем, нужно вынудить его признаться.
Он наверняка попытается ее убить, а для этого случая ее должен кто-то подстраховать. Конечно, лучше попросить Веньку, но он может не согласиться. И у него нет пистолета. Нет, тут нужен кто-то более серьезный. Полицию она отмела сразу, Торопову тоже сказать нельзя – не пустит. Нужно придумать что-то такое, чтобы и самой не пропасть, и всем своим помочь. За Назиру отомстить, а главное, за Киру.
Но ничего, она, Глафира Радова, умная и хваткая, поэтому обязательно что-нибудь придумает. А пока немножко полежит. Глаша легла на Кирину разломанную раскладушку, скрутилась калачиком, стала размышлять и не заметила, как уснула. А когда утром проснулась, то точно знала, что будет делать.
Даже не умываясь, полная решимости, она ринулась к компьютеру и в поисковике нашла телефон центрального офиса партии «Ориентация-Запад».
– Добрый день. Я хотела бы поговорить с господином Селивановым, – важно сказала она, едва ей ответили.
