А дело оказалось именно таким, как он любил: интересным, запутанным, с массой ложных ниточек. Потянешь за кончик одной, а он обрывается, едва начавшись. Возьмешься за второй, а он запутается так, что приходится возвращаться к началу. Зато результат расследования получился – закачаешься!
Славин взглянул на часы, и в тот же самый момент дверь со стуком распахнулась. В кабинет ворвался его напарник Игорь.
– Рома, они пришли. Сидят в переговорной. Иди к ним, а я пока Самохина приведу.
Роман одним глотком допил остывший кофе и сунул дымящийся окурок прямо в испитую кофейную гущу. Белая папиросная бумага моментально пропиталась коричневой влагой. Глянул на себя в зеркало, потер рукой щеки, заросшие светлой щетиной, закинул в рот мятную жвачку, растянул губы в улыбке и отправился в зал для переговоров.
Алиса Витальевна Кораблева сидела на стуле под раскидистой монстерой и теребила в руках белый носовой платочек. Карен Суренович расположился в кресле, положив руки на подлокотники, и едва Славин вошел, как он тут же поднялся, заняв собою значительную часть пространства.
– Вот, Роман Владиславович, это тебе. Спасибо за Кирочку и Алису. Я заново жить начал, – сказал Миликян, протягивая Славину подарочный пакет.
– Это лишнее, вы уже за все рассчитались, – Роман завел руки за спину.
– Бери, бери, не обижай. Я от чистого сердца. Там коньяк армянский, бастурма, чурчхела, суджух. Будешь пить-есть и нас вспоминать.
Славин поблагодарил, заглянул в пакет и поставил его на стол.
– Еще раз спасибо, – сказала Кораблева-старшая. – Мы пойдем, а то Карен Суренович, – тут она улыбнулась, – очень занятой человек, все-таки главный инженер на крупном заводе. – Гордость сквозила в каждом сказанном ею слове. – А наша детективная история закончилась.
– К счастью, не закончилась. Присядьте, пожалуйста, – и Славин первый опустился в кресло.
Его гости не успели даже удивиться, потому что дверь открылась, в комнату вошел Игорь, а следом за ним медленно, тяжело опираясь на трость, ступил Макар Евграфович.
Славин подскочил и подставил ему стул.
– Спасибо, Ромочка, – сказал Самохин, немного отдышавшись.
– Господа, не буду испытывать ваше терпение, – сказал сыщик своим гостям после того, как представил их друг другу. – Некоторое время назад к нам обратилась молодая девушка, которая просила найти родственников Макара Евграфовича Самохина. И этой девушкой была Кира Кораблева.
Как только он произнес это имя, Миликян сразу встрепенулся. Алиса Витальевна отвела от него взгляд и посмотрела на Романа.
– Да, именно так и было, – вступил в разговор Самохин. – Все началось с ошибки, с недоразумения. Я, видите ли, человек одинокий, и по этой причине мне положен социальный работник. А тут узнаю, что этого человека от меня забрали. Ну и пошел я в соцслужбу, чтобы неувязку разрешить, а мне говорят: «К вам больше никто из работников прикреплен не будет, потому что вы, оказывается, не одиноки, и у вас есть родственники». Как, говорю, родственники? Какие такие родственники?! Нет у меня никого, один я, как перст. Словом, решил я, что нужно в этом разобраться.
Самохин поставил трость между ног и накрыл набалдашник сложенными ладонями. Тяжело вздохнул и продолжил:
– Иду я, значит, и вижу вывеску. Написано «Приемная партии «Народная власть», филиал «Искра». Вот я и подумал, раньше-то где правду можно было найти? Где тебе всегда помогут? – задал он вопрос, обращаясь к Роману. И сам себе ответил. – Правильно, в партии. Я и решил у них помощи попросить. Захожу, там мужчина интересный такой, на дипломата похожий, женщина, то ли доктор, то ли учительница, еще одна такая, похожая на актрису и совсем молоденькая, как пацан стриженая. Стою и думаю, к кому бы обратиться. А тут девчушечка из закутка выходит, глаза, как у Бэмби. «Могу я вам чем-нибудь помочь?» – спрашивает. Вот так мы с Кирочкой и подружились. А теперь я слово передаю Ромочке Славину. А то я что-то устал.
Самохин положил подбородок на сложенные на трости руки и прикрыл глаза.
– Да, давайте я продолжу, – сказал Славин, усаживаясь на подоконник. – Летом сорок четвертого года молодой красноармеец Самохин был ранен одним из власовцев при освобождении белорусской деревеньки Убибатьки.
При этом воспоминании Макар Евграфович поднял голову. Его глаза оживились, казалось, что он разом помолодел.
– Это была грандиозная операция, называлась «Багратион», – перебил он Романа. – Главное, фашистские стратеги ждали удара со стороны Украины, в районе Львова. А мы ударили со стороны Белоруссии и разгромили группу армии «Центр»! Я воевал под командованием Константина Константиновича Рокоссовского, в составе 1-го Белорусского фронта. Первоначально нашей задачей было продвинуться на глубину 70–160 км, но успех был такой, что мы шли и шли!
Старик замолчал и промокнул слезы, выступившие на бесцветных глазах.
Славин выждал приличествующую случаю паузу и продолжил:
– Так вот, выхаживала Макара Евграфовича Катерина. Она была вдовой, муж погиб в самом начале войны. Она была старше солдатика, но разве это имеет значение, когда случается любовь? Самохин поправился и вернулся на фронт. В сорок пятом война для него не закончилась, командование направило его на Дальний Восток, и он участвовал в разгроме Квантунской армии. Так что вернулся он в Убибатьки только в сорок седьмом году. Катерины там уже не было. Искал он ее, искал, но не нашел. Так и потерялись. А Катерина, как поняла, что беременна, уехала из своей деревни. Скорее всего, не смогла выносить косые взгляды соседей. В сорок пятом году Катя родила дочь Нину.
– Я прошу прощения, все это, безумно, интересно, но, может быть, этот экскурс в историю вы продолжите без нас? – спросила Алиса Витальевна, высокомерно приподняв брови.
– Что ты, Алисочка?! Как же без нас? Ведь господин Самохин подружился с Кирочкой. Это ее друг, понимаешь? – спросил Миликян.
Он слушал с напряженным интересом, чуть склонив седую голову в сторону говоривших. Кораблева-старшая, начавшая было подниматься со стула, снова села.
– Немножко потерпите, я быстро, – продолжил Славин. – Следы Катерины, единственной любви Самохина, мы нашли в Оренбурге. Потом в поселке Красноуральск. В 1952 году она умерла, а ее дочь Нина Найденова, оказалась в пятьдесят третьем году в детском доме города Ишим Тюменской области. Сначала мы решили, что на ложном пути, потому что у Нины отчество не Макаровна, а Анатольевна. Но потом выяснили, что Анатолием звали мужа Катерины, того, который на фронте погиб. По какой-то причине Катя дала дочери его отчество.
В шестьдесят втором дочь Макара и Катерины вышла замуж за Илью Мефодьевича Стенина, и в этот же год родила дочку Ларису. Следующим ее мужем стал Август Майский. Потом она еще за кого-то замуж вышла. Потом еще и еще.
– Ничего себе женщина! – восхитился Миликян. – У нас такие красавицы в отделе работают, а половина из них не замужем. Сирун ачхик м-м-м, персик! – Миликян сложил пальцы розеточкой и поцеловал над ними воздух. Потом взглянул на Алису Витальевну, стушевался и перевел взгляд на Славина.
