Но оказывается, что Кира уже сама все решила, она призналась, что у нее появился молодой человек. И ее избранник из «понаехавших» – шоферюга, грузчик! А значит, все может закончиться тем, что не Кира уедет жить к мужу, а эта лимита поселится в Алисиной квартире вместе с дочерью, и они сядут ей на шею уже вдвоем. Подобного Алиса Витальевна допускать не собиралась.
И так все получилось удачно, словно ей помог кто-то свыше. Кира заболела. Она всегда была болезненной, чуть что, сразу ларингиты, тонзиллиты… Она свалилась с температурой и Алиса Витальевна решила действовать незамедлительно. Взяла на работе отпуск на неделю, чтобы не допустить никаких контактов дочери с Эмилом.
Сосед с первого этажа, недавно вернувшийся из мест не столь отдаленных, за небольшую плату согласился помочь приструнить ухажера дочери.
Правда, с Кирой пришлось повозиться, когда Чореску умотался из города. Та все истерила, приговаривала, «этого не может быть, этого не может быть», доводя Алису до тряски. С этими мужиками все может быть! Она сама такое же пережила, и ничего, не умерла, вот и дочь переживет.
После этих событий отношения с Кирой испортились окончательно. Дочь ее раздражала. Видимо, это проявился унаследованный от Нины Анатольевны ген неумения любить. Вернее, место в сердце Алисы было только для одного человека – Карена. И никто – ни подруги, ни дочь, ни мать – не затрагивал ее душу. Что уж там говорить о внезапно появившемся деде! Ей нужен только Миликян.
Сейчас, когда он снова появился в ее жизни, все остальное было уже неважно. Ей было приятно, что Карен просто с ума сходит по Кире, приятно, но немного странно. Он же не видел ее никогда, по сути они чужие люди. И вот поди ж ты!
Наконец у подъезда притормозила долгожданная машина. Из нее вышел Карен, поднял голову, увидел Алису и приветственно махнул рукой. Сердце ухнуло, как на первом свидании, она засмеялась и побежала открывать дверь.
Глава 38
Востриков молча бегал по своему кабинету, время от времени воздевая руки к небу. Его основательный кабинет впервые видел такое непочтительное отношение к себе хозяина. Антон Семенович ударил ботинком по гнутой ножке венского кресла и толкнул журнальный столик, да так, что кофейная чашка лиможского фарфора возмущенно звякнула о хрустальный коньячный графин баккара. В возбуждении Востриков даже пару раз хлопнул ладонью по столу, совсем рядом с его драгоценным фолиантом.
Наконец он плюхнулся на стул и уставился немигающим взглядом на виновников его сегодняшнего состояния. Подумать только, эти два малолетних идиота поставили под угрозу дело всей его жизни! А, не дай бог, об этом узнают спонсоры их партии! Тут всем будет несдобровать.
Глафира сидела нога на ногу и с независимым видом качала балетку на кончиках пальцев. У Вениамина делано равнодушного выражения лица не получалось, его уши пылали от стыда, он чувствовал себя очень виноватым.
– Совсем с ума сошли, да?! – обрел голос Востриков и потряс диктофоном. – Что за самодеятельность? Вам кто позволил? Вы можете себе представить, чем все могло закончиться? А если бы он вас прикончил? А если бы он пришел не один? Или с пистолетом? А если он заявится в полицию и напишет заявление, что вы его шантажировали?!
– У нас ведь есть запись и диктофонная, и видео! – вскричала Глафира.
– И что? Что на том видео? Там что, признание? Там видно, как некая непонятно как одетая девица городит чушь. А уважаемый человек, один из лидеров партии, набрасывается на нее, находясь в состоянии аффекта, до которого та его довела. Да, – спохватился он, – а девица оказалась к тому же из партии конкурентов! Ну, и как вам расклад? Что молчите? – прикрикнул он на притихших Глашу и Вениамина.
– Я уверена, что Назиру убил он. И Киру по голове приложил тоже Селиванов. А если полиция ничего не делает, то что же, за моих подруг никто не отомстит? – с вызовом спросила Глафира.
– А ты, значит, неуловимый мститель? – с угрозой в голосе спросил Востриков. – С тобой все ясно. Но от тебя, Вениамин, я такого не ожидал. Пойти на поводу у какой-то…
Он замолчал, подыскивая слово. Потом махнул рукой и снова забегал по кабинету.
Зазвонил телефон. Востриков подпрыгнул от неожиданности и схватил трубку. По мере того, как он слушал, его пухлое лицо вытягивалось, глаза расширялись, а нижняя губа выпячивалась вперед, делая его похожим на какое-то фантастическое существо.
Глафира с Вениамином тревожно переглянулись.
– Звонил Торопов, – Антон Семенович подошел к столу и задумчиво забросил в рот карамельку. – Мне нужно ехать, вы пока можете быть свободны.
– Ольга Петровна, – сказал он в аппарат селекторной связи, – вызовите мне, пожалуйста, моего водителя.
– А Руслан полчаса назад уехал по вашему поручению. Вместо Вениамина, – сказала секретарь. – Но можно попытаться вызвать шофера Похлебкина. Вдруг он уже освободился. Я сейчас же позвоню Илзе, секретарше Олега Витальевича, – зачем-то пояснила она, – и все устрою.
– Не нужно. Вызовите мне такси, – все так же отстраненно сказал Востриков.
– Да зачем такси? Антон Семенович, давайте я вас отвезу. Куда нужно? – засуетился Вениамин, пытаясь загладить свою вину.
После сегодняшней встречи с Селивановым, едва Глаша приняла душ и переоделась, они сразу помчались к Вострикову, страшно довольные собой. Они взахлеб рассказали ему о встрече с Артемом, выложили на стол диктофон и видеозапись. Неизвестно, что они ожидали услышать, может похвалу, может беспокойство по поводу того, что могло с ними случиться, не будь они такими умными и хитрыми, а может, чем черт не шутит, и восхищение.
Но все получилось совсем не так, как они думали. Руководитель партии устроил им выволочку с криками, руганью и даже оскорблениями. Пока Востриков ругался, Вениамин начал понимать, что они натворили. Ладно Глашка, но он-то! Неужели не понимал, что за такую самодеятельность по голове не погладят. Неужели не понимал, что политика – дело серьезное? А вот теперь его наказали – отстранили от выполнения прямых обязанностей. Слова: «Ключи от машины на стол» прозвучали для него, как приговор. Как же он теперь? Куда он без «Народной власти»?
Поэтому Вениамин сразу уцепился за шанс реабилитироваться:
– Поехали, Антон Семенович. Я мигом домчу.
– Ну ладно, давайте, юные следопыты, – со вздохом согласился Востриков.
Он плюхнулся на заднее сиденье машины, промокнул носовым платком затылок и вдруг сказал:
– Торопов сообщил, что полчаса назад Селиванов попытался убить некоего Михаила Клепикова.
Глаша подскочила на переднем сиденье и всем телом развернулась к Вострикову.
– Он не «некий»! Это к нему Артем приперся после того, как наезд совершил. И я Селиванову сказала, что Клепиков все помнит и в полиции может это подтвердить. Это же на диктофоне было.
– Да не тарахти ты, Радова. Дай подумать, – и Востриков уставился в окно.
