– Да что ж это я? У меня же печенье готово. «Земелах» называется. Давайте скорее, я вас кормить буду. А то Мишенька уже ругается на меня, что в брюки не влазит. Поправился. А что это, скажите, пожалуйста, за мужчина, если у него живота нет? Правду я говорю?
Она обратилась за поддержкой к Вострикову. То ли безошибочно определив в нем главного, то ли потому, что он единственный из пришедших был с животом.
– Какая вкуснятина, – восторженно протянула Глаша, надкусывая печенье и жмурясь от удовольствия.
Дора Исаевна польщено зарделась.
– Да какая там вкуснятина, деточка. Все что в холодильнике есть, все тудой. Вот и весь секрет. Это ж не ругелах и не хоменташен, вот там постараться надо.
Несмотря на то, что «это не ругелах», печенье смели с блюда в мгновение ока.
– Да что ты сладостями гостей кормишь. Тут такие события! – Миша выставил на стол бутылку водки.
Дора Исаевна моментально достала из шкафчика рюмки. И хотя пить никто не собирался, нервная обстановка, в которую все волей-неволей были погружены в последнее время, дала о себе знать. Михаил наполнил стопки, на столе появилась квашеная капустка, огурчики, соленые грузди и форшмак.
– Я пас, – поднял руки Вениамин. – За рулем.
Остальные выпили, даже Глаша пригубила.
– Водочка – слеза! – крякнул Востриков. – И закусочка мировая.
Он пальцами ухватил пястку капусты, запрокинул голову и закинул еду в рот.
– А я и говорю, что закусочка самая та, прямо к водочке. Я-то Мишеньке особо выпивать не разрешаю, а вот когда нервы, то даже заставляю. Ну не таблетки же всякие пить, там химия одна, – хлопотала вокруг гостей Дора Исаевна.
– Да, уж, повезло Михаилу. Хозяйка вы отменная, – прицокнул языком Торопов. – И заботливая. Просто не женщина, а мечта.
Клепикова кокетливо стрельнула глазом в сторону Сергея Ефимовича, и оправила халат, проведя руками по необъятной груди.
– Между первой и второй, как говорится… – сказал Клепиков, разливая водку по рюмкам. – Ну, вздрогнули.
И он лихо опрокинул шкалик.
– Все, хватит, сняли стресс, и будет, – Дора Исаевна одной рукой подхватила бутылку с остатками горячительного, а другой стала разливать по чашкам чай. – Ты бы лучше, Мишенька, рассказал товарищам, как тебя ирод этот, дружок твой, порешить хотел.
– С Артемом мы с молодости вместе, можно сказать, с детства. Сначала не разлей вода были. Но в последнее время наши дорожки разошлись, мы пару-тройку лет вообще не виделись, – сказал Клепиков.
– Не виделись, не виделись, а сегодня встретились так встретились? – поторопил рассказ Востриков.
– Я на теплостанции работаю, сутки через трое. Сегодня в ночь был. Только домой пришел, спать хочу, сил нет. А тут звонок в дверь. Открываю и думаю, кого там принесла нелегкая.
А на пороге – я прямо обомлел! – Селиванов собственной персоной. Я и сообразить ничего не успел, он сразу бац мне в морду. Я, конечно, с копыт долой, лежу в непонятках. А он на меня сверху прыгнул и давай душить. Я уж было подумал, что смерть моя пришла. И тут чувствую, руки его разжались и воздух, воздух, ребята! Я-то думал, у меня легкие лопнут.
– А чего руки-то разжались? – заинтересованно спросил Вениамин.
– Так сестра моя помогла. Спасительница! – Михаил привстал со стула и звонко чмокнул Дору Исаевну в щеку.
– Да ну тебя, – она весело шлепнула его полотенцем. – Тоже мне, спасительницу нашел. Я всего лишь подошла и ударила душителя по кумполу.
– Ага, – засмеялся Клепиков, – ударила! Она пришла из магазина, увидела, как я хриплю под Артемом, ну и опустила тому на башку сумку с продуктами. А та, знаете, сколько весит?! Чуть шейные позвонки ему не переломала. Вот были бы новости! Короче, – он покрутил чашку и с шумом втянул в себя остатки чая, – Селиванов потерял сознание, она его скрутила бельевой веревкой, вызвала полицию, а мне неотложку.
– Ничего не понял. Так за что душил-то? – спросил Торопов.
– Да пес его знает, – в сердцах бросил Михаил. – Он не сказал.
Востриков поднялся со стула.
– Ну что ж! Спасибо за угощение. Пора и честь знать. Давайте, давайте, – поторопил он своих однопартийцев.
И те нестройными рядами с сожалением покинули гостеприимный дом.
Глава 39
Станислав Возницкий, начальник службы безопасности партии «Народная власть», достал с полки свою любимую кружку, сунул в нее два чайных пакетика и подождал, пока закипит вода. Чай он пил крепкий, по цвету больше похожий на нефть. Сердце от него колотилось, как бешеное, кровь бежала быстрее, щедро снабжая мозг кислородом. А значит, и думалось от этого гораздо лучше. Стас был уверен, что читал об этом где-то в интернете. Но когда он захотел продемонстрировать статью супруге, чтобы та не ругалась и не говорила о вредном влиянии такого напитка на организм, заметка как в воду канула.
– Ты видишь, какая черная кружка после этого чифиря? Так и с твоими внутренностями происходит. Меня не слушаешь, так у врача спроси! – возмущалась жена.
– Да мне так легче размышлять. Мозг прямо пробивает! – возражал он.
Но супругу его аргументы не убеждали, поэтому, дабы избегать конфликтов, дома он старался воздерживаться от чаепития. Зато на рабочем месте пил по несколько чашек в день.
Он залил чайные пакетики кипятком и стал наблюдать, как сначала потемнела вода на дне кружки, а потом черный колор стал отвоевывать себе все большее пространство, поднимаясь и выдавливая прозрачный цвет наверх, пока от того не осталось и следа.
Полчаса назад позвонил Востриков, и едва Возницкий снял трубку, как тот, не приветствуя, встревоженно сказал:
– Сейчас к тебе заглянет Борис Львович Голдберг. Адвокат Селиванова. Выслушай его, но ничего конкретно не обещай. Я потом сам приму решение. И осторожно, бога ради, осторожно.
– Так, может, ну его, – предложил Возницкий.
– Ни в коем случае. Переговори.
Интересно, что может быть нужно Голдбергу? Он хитрый лис, с ним ухо нужно держать востро.
Не успел Стас пригубить чай, как появился адвокат. Он долго причесывал перед зеркалом редкие волосы, то зачесывал их на бок, то напускал на лоб, то снова возвращал на прежнее место. Видно было, что он обдумывает свою речь. У него даже губы шевелились вслед за движением расчески. Наконец он с силой дунул на гребешок, трубно высморкался, взял в руки портфель и с достоинством двинулся к Станиславу в кабинет.
– Многоуважаемый господин Возницкий, у меня имеется до вас очень важное дело. Мой клиент, коим является Артем Игоревич Селиванов, божится, что не убивал госпожу Орефьеву, – сказал Голдберг после того, как сел на стул и пристроил на коленях портфель. – И я не имею никакого основания, чтобы ему не верить. Мне порекомендовали вас, как очень серьезного человека, который может помочь разобраться.
