–– Бабушек на них не хватает, – подумалось Нике. – В платочках.
Но сама она уже прикидывала, в каком из подъездов могла находиться квартира номер двадцать. Получалось, что во втором. Так-так, тогда это должен быть второй этаж, и окна выходить во двор. В записке Игоря еще было нацарапано, что это двухкомнатное жилье и досталось Кулачковой Марии в наследство от бабушки. Но, прежде чем войти в темное парадное, Ника затопталась на месте. Потому что спешно снова прокручивала в голове речь, уже ею набросанную на одном из листов блокнота.
–– Поступила жалоба… создана комиссия… мне поручено… – шевелила губами, бубнила и начала продвигаться в сторону подъездной лестницы.
Поднялась на второй этаж и увидала на навороченной чуть ни сейфовой двери значок с цифрой двадцать. На кнопку звонка нажала сразу же, словно не хотела дать себе время на мысли об отступления от плана. Н-да, еще и опасалась, что решимости надолго могло не хватить. Но вот дело было сделано, за дверью послышалась трель, похожая то ли на песнь соловья, то ли на кваканье лягушек.
–– Кто там? – а вот такого вопроса, заданного звучным женским голосом, Ника не ожидала. Это что, на двери же глазок был…
От той неожиданности мысли как-то в момент спутались. Девушка открыла было рот, собираясь сказать… вроде бы, что «свои», по инерции, что ли. Но тут же осознала, что фраза не подходила. От этого замялась и занервничала. Н-да, на пустом месте. А что тогда с ней станет внутри квартиры? Если ей откроют дверь, конечно.
–– Э… – вот это по-нашему, ну и растеряха ты, Ника.
Но дверь ей открыли. Уже через несколько секунд та распахнулась, явив на пороге фигуристую девицу в облегающем шелковом пеньюаре, картинно выставляющую длинную стройную ножку. Н-да, грудь у нее тоже была, ничего так себе, виднелась довольно откровенно в слабо запахнутом халате.
–– Вы кто? – удивленно спросила девица, и, похоже, растерялась не только Вероника.
–– Лескова, – выпалила доморощенный детектив и зачем-то помахала почти перед самым носом хозяйки квартиры своим блокнотом, отчего та и попятилась. – А вы Мария Кулачкова? – сделала шаг на сближение, натуральный такой, потому и оказалась, практически, на пороге Машиной квартиры. И потом уже затараторила свой заученный текст. – Меня прислали… по нашим сведениям… можем разобраться и восстановить справедливость. А может, поговорим не в коридоре, а…
–– Да. Проходите, – Мария выглядела ошарашенной. – Но странно все… Это кому же пришло в голову нажаловаться на Тимофея Махова? – произнося эти слова, девушка моргала и пятилась. – Вот сюда. Садитесь в кресло.
А в квартирке-то приличный ремонт наблюдался. И обстановка глаз радовала. Мало того, что мебель была явно дорогой, так еще ее подбором будто бы опытный дизайнер занимался. Смотрела Ника краем глаза на его работу и забыла, что сидела сейчас в убогом трехэтажном здании постройки прошлого века, начала его, скорее всего, и что Кулачковой досталась малогабаритная двушка от бабушки. Потому что сейчас находилась в просторной студии, стильно и дорого обставленной. Кстати, хозяйка навороченного дизайнерского чуда-жилья смотрелась так же великолепно. Ника еще подумала, что не удивилась бы, если увидела бы под окнами или невдалеке от дома небольшой красненький… Мерседес, скажем. А потом не удержалась, поднялась из кресла и подошла к широкому окну, пластик которого был подобран в тон крашеных стен помещения.
–– Извините! Одну минуточку! – выглянула на улицу… о, стоял, только не красный, а цветом горького шоколада. Но Мерседес, да! И как она его только не заметила при подходе к подъезду? А, заходила с другой стороны, и там еще густые кусты сирени обзор загораживали… – Что и требовалось доказать! – пробурчала под нос Ника и еле удержалась, чтобы не потереть в удовольствии от себя, такой сообразительной, ручки.
–– Что вы сказали? – а Мария-то напряглась, сидя в соседнем кресле. – Я не расслышала…
–– Нет, ничего, машину свою бросила рядом с комбинатом, вот теперь беспокоюсь: не свинтят ли что-либо хулиганы.
–– Не должны. У нас здесь с этим спокойно. Район тихий, и все свои кругом. Как заселились когда-то в эти дома сотрудницы комбината, так и существует негласная коммуна. Все друг друга знают… детей их и внуков с правнуками…
–– Это хорошо. Даже замечательно, – покивала Ника. – Ну и как, будете подписывать общее обращение жалобщиков?
–– Какое еще?.. Да вы шутите!.. Чтобы кто-то жаловался на Махова!..
–– Почему на него? На ошибки системы, воцарившейся в головном офисе, на произвол начальника отдела кадров, на…
–– У меня претензий нет. Ни к кому. А Николай Иванович, тот самый кадровик, так он милейший человек. И вообще я уволилась по собственному желанию. Разве вы этого не знаете?
–– Не поверите, а я столько всего за эти дни, что занимаюсь жалобой, наслушалась, что голова пошла кругом.
–– О да, у нас там любили кости сослуживцам помыть…
–– Вот, вот! Говорят еще, что рыба гниет с головы, что главный ваш босс последнее время ведет себя и вовсе… аморально.
Сказала и тайком покосилась на Марию. Та тут же поджала губы и плотнее запахнула свой халатик.
–– И что это значит? – все же Кулачкова не удержалась и стала расспрашивать о Махове. – Пошли слухи о его любовнице? Отчего-то не удивляюсь… – теперь Мария уже бурчала себе под нос. – Нет, мне до всего никакого дела нет, так… пустой интерес. И кто же она?
А интерес-то был не пустой. Очень даже живым огнем блеснули карие глаза этой брюнетки. И таким вопросом снова сбила Нику с мысли. А разве не сама Мария и была любовницей Тимофея Ильича? По ее реакции теперь впору было в этом разувериться. Черт, что-то перемудрила, Вероника. Но как же этот ремонт, обстановка, машина, наконец? Не на зарплату же рядового экономиста сподобилась заиметь такое богатство? А еще не похоже, что эта красота писаная где-то работала. Вот же, десять тридцать утра, а она вся из себя в халате и никуда на службу не торопится. Или Ника сейчас беседовала с бывшей пассией Махова? Но тогда как было объяснить запланированную и отмененную поездку Тимофея Ильича в этот дом? Нет, понятно, что проводимое Вероникой расследование внесло коррективы в планы большого босса. Вот только… нет, что-то в блондинистой голове не складывалось…
–– А разве не вы и есть его любовница? – вот это ляпнула, так ляпнула. А Мария настолько сильно вздрогнула, что еще и в спинку кресла вжалась.
–– Вот люди! – еще и воскликнула гневно Кулачкова. – Кругом одни завистники! Мало того, что нервы мне портили, когда работала в офисе, так они и теперь решили наговорами очернить. Послушайте, ясно, что я женщина во всех отношениях интересная, но у меня есть принцип – с женатыми дел не иметь.
–– Похвально! – теперь дернула головой и Ника. Но радоваться не получалось – на душе только кошки скребли: это же летела к чертям выстроенная версия…
–– Так что, это они зря в мой огород камни кидали, – уверенно закончила утверждение Мария. – А может, еще кого-то вам называли? Другое имя? Нет? Например, при мне в офисе, в отделе рекламы, работала Нина Тюнина… Вот она совсем беспринципная особа – на Махова только что не вешалась.
