–– Что же, если настаиваете, то буду. Задачу поняла, через пару часов соберусь и подъеду.
Этот разговор произошел без свидетеля. То есть Вероника вышла на балкон, чтобы Вадим не мог ее слышать. Но когда она снова вошла на кухню, Наумов хмурился и поедал ее глазами. Возможно ли, что расслышал какую-то фразу?
–– Это же Эдита Машкевич тебе звонила, так? Не думай, я не подслушивал. Но мельком заметил ее имя на экране твоего телефона. Ответь мне, Ника, разве не представила ей отчет о выполненной работе сегодня? Какое у нее может быть еще дело к тебе?
–– Ты прав. Она. А вот далее я бы не хотела говорить о Машкевич.
–– И то верно, – как-то подозрительно легко согласился с ней Вадим. – Зачем о неприятном! У нас уже ужин готов, сейчас сядем, поедим… ум, какой запах аппетитный. А тут эта вздорная баба решила нам настроение испортить. Нет, ты ничем не расстроена? Отлично. А я-то навел справки об этой твоей… бывшей заказчице. Н-да, неприятная особа. Привыкла играть людьми, знаешь ли, та еще манипулятор. И ради своих целей вполне способна переступить через многое. И я рад, что тебя с ней больше ничего не связывает. Ведь так?
–– Естественно, – Ника, получилось, вжала голову в плечи. – А ты прав! Мясо так здорово пахнет!.. А салат тебе положить, Вадим? Приятного аппетита, дорогой.
-– 14 –
Наумов выходил от Ники с очень странным чувством в душе. Ему что, не хотелось покидать эту женщину? Серьезно? Ни на день, ни на час? Странно. Знал ее всего ничего, а понял, что желает, чтобы всегда была под боком. Так бы схватил и уволок. К себе на квартиру. Н-да, что-то он одичал со своими вечными расследованиями, слежками, преследованиями. Откуда взялись замашки пещерного человека? И кстати, вот утащил бы, а дальше что? У него же дела. Иной день и минуты свободной не было, бегал, как волк одиночка, и поесть даже некогда. Опять же, эта детка синеглазая и готовить-то толком не умела. Этот ужин, к примеру, сварганил он сам. Да, резала помидоры, чистила картофель, так это любой может… даже ребенок.
–– Черт! Какой ребенок? При чем здесь…
Кого он обманывал? Пора признаться себе, что к женщине его тянуло. Сильно. И как начинал думать о ней, так рождались мысли совсем не детские, особенно после их поцелуя. И прав Тимофей, у него куча всяких знакомых имелась, и ходить монахом совсем было ни к чему. А он желал Нику. Ее одну.
–– Я не заболел? Будто порчу навели!
Действительно. Такого с ним еще не бывало. У него же не возникало никогда проблем с женским полом. Он что, харизму где-то посеял? Почему эта девчонка медлила упасть к нему в постель? А вот окажись она в ней, потом стала бы искать возможность остаться там. Как многие другие. Или не стала бы?
–– Черт! Откуда сомнения? Я в себе не уверен? С каких пор?
А, похоже, как сократил расстояние между собой и этим доморощенным детективом. Позабавиться сначала хотел, ага! Не почуял опасности его волчий нюх, и приблизил к себе забавную, но жутко упрямую, девочку Нику. Совместил, называется, приятное с полезным. Думал потаскать ее по городу, внушить нужные мысли, чтобы выдала подходящий отчет для Инны Маховой, а потом… адью! Кстати, тащить в койку в голове не было. А она потом как в кровь проникла. Когда только успела! И вот теперь тревога за девчонку в душе поселилась. Где ее носит? Что натворить может? В историю, какую криминальную, не угодила бы!
–– Эта может!
Он хмыкнул и потом улыбнулся. Упрямый подбородок Ники вспомнил. И она часто задирала нос, когда сердилась. А если глубоко задумывалась, то прикусывала нижнюю губу. Пухлую такую…
–– Черт! Что же так припекло-то?
Но тут ожил его телефон и отвлек от закипания в крови. Звонил Тимофей.
–– Вадь, ты где? А какой сегодня день помнишь?
–– Тим, ты о Максе? Думаешь, я такое могу забыть?
–– Да я так… уточнить просто хотел.
–– Встречаемся, как и договаривались, на той стороне проспекта, напротив казино.
–– Так ты не туда сейчас едешь?
–– Мне в свой офис заскочить надо, оружие из сейфа взять. А твои ребята на месте?
–– Разумеется. И наблюдение я не отменял. Сам буду около «Олимпа» тоже примерно через час. Ты успеешь к этому времени?
–– Должен. И да, у меня для тебя хорошая новость, Тим.
–– Какая? Говори – не томи.
–– У меня в руках отчет Вероники Лесковой для твоей жены.
–– Такой, чтобы она не наделала мне потом дел, надеюсь?
–– Будь спокоен, друг. Можно сказать, что написан под мою диктовку.
–– Действительно хорошая новость. Спасибо, Вадь.
–– Не за что. Но когда родите сына, меня в крестные позовете. Кстати, как Инна себя чувствует?
–– Нормально. И вроде бы даже забыла о твоей соплячке.
–– Я просил Нику так не называть!
–– А чего звереешь сразу? – захохотал Махов. – Это была проверка, Наум. И ты ее не выдержал, друг. И так думаю, очень может быть, что это ты меня в крестные вперед пригласишь. Эй! Чего притих?
–– Думаю.
–– И о чем?
–– Что впервые шутка про женитьбу не вызвала у меня усмешку.
–– Даже так? Да ты попал, Наумов!
–– Там видно будет, Мах. И все, отключаюсь. До встречи.
И Наумову отчего-то вспомнилось, как неумело Вероника сегодня чистила картошку.
–– Ничего! Научится! – произнес вполне довольным голосом, и его обычная улыбка тронула уголок губ.
В офисе Наумов не задержался. Прямиком прошел в свой кабинет, достал из сейфа портупею и надел. А сверху пиджак. Все, готов был идти «на дело». Но вот на подъезде к Олимпу угодил в пробку. Досадно было время зря терять, и решил набрать номер Ники. Или только так думал, что от вынужденного бездействия вспомнил о детке?
–– Это снова ты, Вадим? – раздалось в ответ на его игривое «что делаешь, милая».
Нет, это что же все-таки происходило с его обаянием? Не такого он ждал.
–– Я… соскучился… – звучало, по его ощущениям, довольно глупо.
Вот точно говорят, что от любви слепнут и глупеют. Он что, только что признался себе, что влюбился в эту синеглазую девчонку? Немыслимо. Но факт.
–– Чем ты сейчас занимаешься, Ника?
Нет, весь этот разговор грозил ему разжижением мозга, точно. Но было так приятно слушать голос девушки. Вот только очень скоро различил в нем некое беспокойство. Отчего и почему?
–– Ты не рада моему звонку, детка? – это первое, что пришло в его голову.
–– Что ты! Мне очень приятно, что помнишь обо мне, Вадим.
–– А ты? Думала обо мне?
Дьявол! Это вообще он сам сейчас говорил, или за него сопляк какой-то?
