— Вся твоя любовь хуйня, — выплевывает он слова, а я обнимаю себя за плечи. Холод начинает пробираться в тело, замораживать чувства. – Нельзя любовь связать и посадить в клетку. Хочешь верную собачонку, заведи ее себе. Хочешь верность мужика, покажи, что и ты готова на жертвы.
— О чем ты? Ты и верность? Не смеши! – не понимаю.
— А мне уже не смешно. Пока слезы льешь о том, что потеряла, подумай вот о чем. Вместо того чтобы трахнуть тебя в ближайшей подворотне, носился за тобой, как дебил, — напоминает он то, что меня саму не раз мучило. В лицо вглядывается, тело взглядом насквозь протыкает.
Ведь прав он... Я всегда знала, что чуть-чуть и поддамся, но все равно качаю головой, слизывая с губ первую слезинку.
— Я бы не…
— Пиздешь. Ты течешь от одного моего касания. Одно моё слово, и ты бы сосала хуй там, где я скажу. Но я ебнутый. Поверил в то, чего и быть не могло. Ты даже не пошевелилась, чтобы что-то поменять в своей жизни. Ты трусиха. Боишься рисковать и напрягаться. Проще вариться в собственном дерьме, чем вылезти наружу и попробовать рискнуть.
— Только не с тем, продается за спор, как шлюха, — говорю я тихо и вскрикиваю, когда он подскакивает ко мне и пятерней сдавливает затылок.
Подносит руку для удара. Да, сделай мне больно, Марк. Потому что правду сказала. Но и его правда сыпанула соли на незаживающие с детства раны.
Я всегда сбегала от проблем. Ничего удивительного, что я сбегаю от Марка и своих к нему чувств.
Он смотрит еще пару секунд, погружая меня в омут своих глаз все глубже, а потом вгрызается в губы. Так грубо и жестоко, что я тут же чувствую металлический привкус во рту. А потом, он словно в себя приходит. Меня к себе прижимает, спину ласкает, дает возможность расслабится и окунуться в нирвару этого звенящего в мозгу удовольствия. Но все обрывается, так резко, словно лопается струна.
Дзынь — и мы уже на расстоянии метра.
— Или садишься в машину или все, — сипло выговаривает Марк, давая мне последний шанс быть с ним.
Я перевожу взгляд на машину, на которой совсем недавно испытала сильнейшие эмоции. На самом деле страшно так любить. Ведь я понимаю, что даже его измена не изменит этого. Он будет приходить, брать, давая взамен лишь физический экстаз. Выворачивать меня наизнанку и бросать в очередном ожидании зари. Но однажды солнце не взойдет, и я останусь во тьме. Сплошной и беспросветной...
Рисковать, да? Как по канату без страховки? Неверное движение и полет. Звук удара и длинное пиканье монитора.
Глава 64.
Лазарев Сергей. песня "Вдребезги" ее хочется петь в голос.
Марк считает меня толстой. Он на меня спорил. Он планирует уехать в Америку. И вряд ли Марк готов оставаться мне верным. Пройдет пара недель и мне кто-нибудь пришлет видео с очередным минетом. И я уже слышу оправдания Марка.
«Я же думал о тебе.»
Это если он вообще посчитает нужным оправдываться.
Возвращаю глаза напряженному до предела Марку. Кажется, вот-вот и он взорвется. И я сама вынимаю чеку из взрывчатки. Поджигаю финальный фитиль.
Сглатываю вязкую слюну и качаю головой.
Сиплое «всё» срывается с пересохших губ, и я отшагиваю. Марк сводит челюсти и словно магнитом тянется ко мне, но останавливает себя.
Резко голову в сторону отводит, только и видно, как жевалки на лице двигаются., выдают работу злой мысли.
Еще секунда посмотреть, запомнить черты, которые я буду видеть во всех проходящих мимо мужчинах. Еще секунда, чтобы не зарыдать.
А потом развернуться и бежать в сторону входа в общежитие, слепо замечая несколько высунувшихся из окон голов.
Да, сегодня я героиня. Отшила Синицына. Только вот, есть ощущение, что собственными руками сердце себе вырвать пытаюсь. Так что нечего жаловаться на боль, когда сама отказываешься от счастья. Даже минутного… Даже обреченного.
— Жирная тварь! Чтобы твои пухлые титьки отсохли.
Забегаю в комнату, шумно хлопая дверью, об которую тут же бьюсь за затылком. Дыхание частое, шумное, как будто я от своры зверей спасаюсь. А ведь так и есть. Только спасаюсь я не от них, а от себя, жажда, чтобы их клыки вцепились в мою плоть. Кровь пускали.
Именно так я чувствую себя рядом с Марком. Прислонившись к дверному полотну затылком, прокручиваю в голове последние слова обиженного мальчишки. Словно игрушку забрали. И тут резко вскрикиваю, почти теряя под ногами пол, когда в комнате вспыхивает свет.
— Будь я твоей матерью, я бы тебя выдрал.
Паша! Убить мало за такие шутки. Но я рада, что он здесь. Одной мне быть страшно. Страшно, что не выдержу и рвану обратно. За машиной. Умоляя вернуться. Умоляя продолжить рвать меня на части.
— Но ты гей, — в тон трущему глаза Паше, отвечаю я — Так что драть будет нечем.
Схватив полотенце, изворачиваюсь от удара по заднице и бегу в душ.
Скрип крана заглушает мои приглушенные рыдания. Теперь можно. Здесь никто не услышит. Только пожелтевший кафель и ржавые трубы.
Выкручиваю на максимум горячую воду, ошпариваю тело, сбивая душевную боль кипятком, но уже через мгновение делаю нормальную температуру.
Смываю вместе со слезами с себя следы Марка. Его поцелуи. Звериные укусы. Засосы. Печать похоти, что он вбивал в меня членом.
Вот только из сердца эту скотину так просто не смоешь. Он там давно и основательно засел. Прибило волной, как ската, который теперь стреляет разрядами тока. Прямо в мозг.
Только спустя минут пятнадцать, сев на кровать, понимаю, что почти вырубаюсь. Сегодня был очень до-олгий, долгий непонятный день. О нем надо подумать. Обо всем, что произошло. В доме. Под дождем в лесу.
А еще надо заказать себе билет в Новосибирск. Там бабушка живет. По маме. Она строгая, почти тиран, но справедливая... Давно меня в гости зовет. А тут такой повод. Разбитое сердце.
Пока Паша снова укладывается, с кем — то переписываясь, я достаю свой мак бук. Свой телефон я так и оставила дома.
Может и хорошо. Не будет соблазна прокрутить фотографии, сообщения, позвонить. Ему.
Билет есть на четыре, что меня не радует, ведь я хотела уехать с утра, пока следствия сегодняшнего безумия в виде родителей или профессора, или Марка, не настигли меня.
Но с другой стороны, если не выходить из комнаты и никому не открывать, то может и пронести.
Закрываю глаза, сразу погружаясь в спасительную тьму. Купаюсь в ней, как в бассейне, рассекая руками воду. Наслаждаюсь полным вакуумом в голове.
Так хорошо…
Так спокойно….
Наверное, поэтому так возмущенно ору, когда в голову, в который раз, долбит настойчивая трель рингтона Паши.
