– Кровавые жертвы, – наставительно произнёс, – старые боги очень любили. Так что давай, по-быстрому, продавай Шуша.
Мила усмехнулась.
– Деньги-то есть купить?
– Больше серебряной рыси этот предатель не стоит, – я подсунул ей под ладонь бумагу с заранее составленным договором, поставил на неё статуэтку. – Ну?
Блондинка сначала попыталась убить меня взглядом, потом, поняв, что моя броня круче её гипноза, нажала на бумагу, та вспыхнула, разделяясь на две, статуя местного божка полыхнула зелёным. Я повертел в руках монетку, оттянул ворот водолазки, полюбовался, уронил серебряный кружочек прямо в ложбинку между грудями.
– Мой брат тебя убьёт, – пообещала Мила.
Я повернулся к Шушу, в принципе почти все что хотел, я от этой платиновой стервы получил. Кивнул головой, мол, отвечай.
– Гиря, барин. Один. Их милость и Инвар с Весей в Жилине, с боярином Тятьевым приедут. Они и должны были все сделать, но вот напугали вы их, барин, с этим волосом.
– С волосом, – я достал из кармана нитку, повертел, – ну да, похоже. Если через сжатые ногти провести, начинает виться. Это тебе на будущее, вдруг пригодится.
– А волос? – подала голос хозяйка флигеля.
– Сгорел, – я пожал плечами. – Там взрыв такой был, ничего не осталось.
– И зачем? – спросила Мила озадаченно.
– Скучно, – честно ответил я. – Ну и неправильно это, когда меня используют. Торговец сельский один решил на мне денег поднять, откупался потом, старосту сельского, который меня подставить хотел, волки сожрали. Ждан вон смотрел, как эти твари и меня чуть не съели, тоже должок за ним и за тобой. Ладно, повозку можно считать компенсацией. Частичной. Но вот слугу-то я за свои кровные деньги нанял, а вы его обманывать заставили.
– Я не хотел, хозяин. Но клятва… – прогудел Шуш.
– Знаю-знаю. Хуже честного дурака только инициативный.
– Так эта, хозяин, мне за Есеем бежать?
Я повернулся к столу, улыбнулся, подбрасывая на ладони блестящий предмет.
– Вот ещё, не люблю делиться.
Когда Гиря наконец-то прорвался в дом и подлетел к двери в гостиную, сжимая саблю, его удивлённому взору предстали мы с Милой, сидящие на полу.
– Не понимаю, – она откинула прядь платиновых волос и провела пальцем по паркетине, – это же надо восемьдесят отверстий сделать.
– И я рисковал, – пожал плечами. – По-хорошему, если качественно делать, тут уйдут две с половиной тысячи гвоздей, ну минус кухня и мебель. Но мне нужно было только кресло окружить. Вся надежда была на то, что на месте стоять не будете. Воровка – за креслом, а Шуш – от входа три шага сделает. А отверстие не так сложно смастерить, оно же мелкое, – плазменный стержень появился в щепоти пальцев, прожигая паркетину на сантиметр, я вставил гвоздь и залил расплавившимся парафином.
– Но почему Тина не наступила на них раньше?
– Повезло, – пожал я плечами, – тем более что она через окно спальни влезла и через дверь коридора вошла, а там гвоздей нет. Тина, – окликнул я девушку, сидящую за столом, – я тебя вылечил полностью, необязательно так дезинфицироваться.
– Имею право, – та отсалютовала бутылкой, – первый раз пью вино за пятьсот золотых.
Да, Тина выкупила у меня обратно плащ, перчатки и гогглы. За пятьсот золотых, обязательство для банка с домом в залоге лежало у меня. Маленькая брошка с бриллиантами в виде короны, спрятанная у нас в кладовке, обошлась Миле в те же пять сотен, благо она привезла деньги для подельницы. Я решил не жадничать, раз обещала той двести за кражу и сто за меня, накинул всего ничего. Тем более что это были все деньги, которые блондинка взяла с собой. Ну и Шуш в придачу, не знаю, плюс это или минус, его ведь кормить надо, а жрёт парень будь здоров. Зато теперь я не просто барин, а хозяин, обзавёлся не каким-то закупным, а настоящим крепостным.
Для чего нужна брошка, спрашивать я не стал – меньше знаешь, крепче спишь. Хотя тут бы не навсегда уснуть, но что поделать, если эта семейка прям как спонсоры для меня.
Когда я объяснил, что никто искать вора не будет, не в интересах это оценщика, Шуша чуть не сожрали, но я новую собственность в обиду не дал.
– Кстати, – Мила нахмурилась, – а почему ты решил, что должна прийти Тина? Шушу ты про Кесю говорил.
– Отдаёшь повозку, и я объясняю.
– Кольцо устроит? – Она стащила с пальца перстенёк с изумрудом, протянула.
– Сойдёт, – камень мелковат, больше двух золотых не стоит. Ну да ладно, бонусом пойдёт. – Сначала я тоже подумал на Кесю, хотя она ж тупая. Да, Шуш, не надо рожи строить, тупая твоя зазноба как пробка.
– Подтверждаю, – Тина пьяно икнула. – Позор семьи. В шатрандж играть не умеет, дура полная.
– Я и вправду думал, что она прикидывается так, но сомнения были. Так что пришлось вчера Кесе и её матери подсадить жучков, – я достал из кармана бусинки, – по ним можно понять, где человек находится.
– Следящее зерно, – кивнула Мила. – Ждан такие делать умеет. И ты понял, что они были в гостинице. А Шушу ты тоже сегодня это зерно подсадил и понял, что он туда не пошёл.
– Нет, – покачал я головой, – он с этим зерном уже полтора месяца ходит.
Мила расхохоталась.
– Не завидую я твоей жене, Марк. Налево ей сходить не судьба. Приглядел уже кого тут? Если что, колечко у тебя есть.
Я достал из кармана кольцо, дыхнул, протёр камень о рукав, кинул перстенёк Шушу.
– Пойдёшь к своей ненаглядной, подари. И она твоя.
– Точно, – Тина кивнула, – такую шлюшку ещё поискать. Только покажи цацку блестящую, сама в койку прыгнет.
Парень вообще пунцовым стал. Ну а мне не жалко, хоть до четвертой базы наконец доберётся, да и кольцо такое, с узелком непонятного заклинания внутри, мне нафиг не сдалось.
На пороге Мила приобняла меня, приблизила свои губы к моим и томно произнесла:
– Надумаешь жениться, я, возможно, подумаю.
– Непременно, – отобрал я у неё купчую на Шуша, практически уже вытащенную из моего кармана, развернул лицом к повозке и шлёпнул по заднице. – Только свистни.
Удостоверившись, что повозка выехала из ворот, вернулся в дом, проверил – вроде все на месте, пачка банкнот по десять медведей, расписка на дом, флакон с гнилой водой. Шуш в комнате. Стоит столбом, пялится на меня.
– Что мне с тобой делать, вот скажи, – вздохнул. Обрастаю ненужным имуществом.
– Что хочешь делай, хозяин, – имущество бухнулось на колени, – хочешь казни, хочешь милуй. Буду верно служить, не за страх, а за совесть.
– Понять и простить, – кивнул я. – Вали отсюда. И чтобы до завтрашнего утра тебя не было. Кольцо с собой? Направление знаешь? Вперёд.
