— Давай поговорим, — предложил он, традиционного пузыря вермута при этом у него в руках не оказалось.
— Слушай, Вова, я с тобой вот уже как наговорился, — устало ответил я, показав ребром ладони уровень этого своего наговорения, — тем более, что после каждого разговора с тобой у меня лишние проблемы вылезали.
— Очень надо, — ответил он, — я ж тебя никогда ни о чем не просил, а сейчас прошу.
— Ну ладно, уговорил… Аня, пожалуйста иди домой, а мы тут перетрем с товарищем пару тем.
Аня послушно кивнула и направилась к нашему подъезду, а мы с Вовой пошли на свою любимую скамейку, занесенную на этот раз снегом. Сели на спинку, ноги пристроив на сиденье.
— Ну давай, говори, — сказал ему я, глядя на заброшенную хоккейную коробку… вот ведь, не дали нам довести до ума спортивное хозяйство, а жаль.
— А старая Анюта куда делась? — начал он не совсем с того, что я ожидал.
— В Югославию уехала, — без подробностей ответил я.
— Ясно… — протянул Вовчик и перешел к делу, — ты наверно и сам в курсе насчет меня, так что…
— Нене, — сразу решил я поставить все точки над ё, — давай уж уточним и по полкам разложим, раз ты сам напросился. Подробности короче в студию выкладывай.
— В какую студию?
— В девятую, блин — какая разница в какую, давай прямо с того разговора у озера и начинай. Ты уже дал подписку на тот момент или еще нет?
— Дал, накануне…
— Сергей Викторовичу?
— Не, там другой мужик со мной беседовал, он так и не назвал своего имени. Сказал, что если скажу нет, у меня и матери могут быть серьезные неприятности, а если да, то все будет хорошо, тем более, что ничего страшного с меня и не требовали.
— Ясно… к убийству Игорька ты никаким боком не касался?
— Это точно нет, я и узнал-то об этом только через два дня. Когда Васька начал меня шантажировать.
— На чердаке ты по-настоящему от него прятался или бутафорил?
— Какой бутафорил, он реально меня замочить собирался — обрисовал ситуацию куратору, а он ответил, что еще только такими мелочами контора не занималась, сам мол нажил себе проблемы, сам и разгребай. Что мне оставалось делать-то?
— Та хреновина с проводками на стропилах, она тоже настоящая была или подстава?
— Хреновина натуральная была, я куратору сразу просигнализировал… ну когда до телефона добрался, сразу… а он меня проинструктировал, как слить эту информацию тебе… я и слил.
— Ну в общих чертах все понятно… да, а Ваську-то кто зарезал? Вот на этой самой скамейке? Не ты ли случайно?
— Тоже не я…
— Странно, а я на тебя в первую очередь подумал… а кто тогда? Есть мысли?
— Даже предположить не могу.
— Ну тогда переходи к делу, ты же меня не за тем сюда позвал, чтоб про куратора и чердак рассказать, верно?
— Верно, не за этим. Тут такая тема, Сорока… — неожиданно назвал он меня дворовым прозвищем, я уж и забыл, когда меня последний раз так обзывали, — в близком круге твоих знакомых есть реальный шпион, вот…
— Американский, немецкий, английский? Японский может? Крадется, аки тать в нощи в черном плаще и темных очках с отравленным кинжалом, а бравый пионер Вова Малов его разоблачает, после чего играет на трубе «Взвейтесь кострами». Или сначала на трубе, а потом разоблачает. Самому-то не смешно?
— Могу и до, и после на трубе сыграть, мне несложно. А так-то нет, не смешно — тобой конкретно заинтересовались серьезные дяди на Западе, да. И чертежи со схемами, что ты в политехе своем рисовал, всплыли там же, как мне куратор объяснил. Так что моя основная функция сейчас не о тебе стучать, а попытаться вычислить этого информатора… можешь его шпионом называть, мне не жалко.
— Не, ну так даже интереснее жить будет, разведчики-шпионы, еще лучше, если шпионки, рыцари этих… плащей и кинжалов — будем считать, что ты меня заинтересовал. Но это, так сказать, все увертюра была, когда у тебя основная часть музыкального произведения-то начнется? Короче, чего тебе от меня надо?
— Возьми меня в свое НПО… все равно кем, я тебе пригожусь, вот увидишь…
— Хорошо, беру… в музыкальном отделе пока будешь, ансамбль наконец свой сделаем, у нас же многопрофильное объединение, музыка тоже есть в ассортименте. А еще что ты умеешь, кроме как на синтезаторе играть?
— В механике немного разбираюсь, мотоцикл у меня был до 10 класса, если помнишь, так я его раза три разбирал и снова собирал.
— Ладно, подумаем, куда тебя приспособить… но Анюту ты у меня все-таки зря пытался отбить, это я тебе никогда не забуду.
— Так ведь все равно ж ее отбили, не я, так другой кто-то — не одна же она в Югославию-то укатила? К тому же ты к моей матери клинья подбивал… не отпирайся, я не слепой, все видел, так что теперь мы типа квиты, да?
— Да, квиты, — с некоторым усилием над собой согласился я, — пошли уже, а то холодно. Завтра часов в 12 приходи в пятый корпус, более предметно поговорим. Стой, еще один вопросик есть — Сергей Викторыч тут заикался, что ты показания дал насчет меня, что это я мол Ваську зарезал, это правда?
— Первый раз об этом слышу, — ответил Вовчик, глядя на меня честными голубыми глазами… ну хорошо, оставим этот вопрос на его совести.
Черная стрелка проходит циферблат
Быстро, как белка, колёсики спешат, скачут минуты среди забот и дел, идут, идут, идут, идут и месяц пролетел. (с) Веселые ребята.
Ну вы, граждане, наверно поняли, что после беседы с Вовчиком на заснеженной скамейке стадиона Пионера как-то незаметно прошел месяц, и на дворе сейчас стоит середина января 78 года. Докладываю, значит, об изменениях за этот период, произошедших в личной и общественной жизни, да.
Сначала о личном — с обновленной, так сказать, Анютой Ивановной у нас все замечательно… ну как замечательно, было там кое-что, о чем вспоминать не хочется, но притерлись мы понемногу друг к другу, как шестеренки в часовом механизме. Скандалы она устраивает, только когда я попрошу… сильно попрошу, очень мне понравился ее спектакль с бигудями и мокрой тряпкой, а так-то все тихо-спокойно-безмятежно. Еду по очереди готовим, мне ее рецепты корейской кухни нравятся, а ей мои интернациональные, взаимопроникновение культур, так сказать, происходит.
Игоревич сдержал слово и разрулил квартирный вопрос в весьма сжатые сроки, еще до конца декабря нам отошли все остальные комнаты в квартире, Анюта долго ходила по ним, задумчиво глядя в потолок и в запыленные углы, в конце концов сказала свое сакраментальное «я не верю, что это все мое… ну наше то есть», я ответил в том смысле, что в «верю-не верю» играть перестаем и начинаем обустраиваться — мебель там типа какую купить, обои переклеить, люстры перевесить, давай садись и составляй планчик-конспектик будущих работ. Села и составила. Потом в жизнь воплощала… ну кроме поклейки обоев и развешивания люстр, это уж я на себя взял, получилось даже и неплохо. Хотели новоселье какое-нибудь забацать, но так и не сложилось. Бывшая комната Усиковых стала у нас значит гостиной, ту, где дядя Федор жил, определили под будущую детскую, ну а исторически моя комната так и осталась спальней — старый диван я выкинул, поставил современный раскладывающийся.
