— Куда-то тебя не туда понесло, — строго выговорил мне за кулисами Владиленыч, давай-ка в следующий раз без самодеятельности.
— Ну так ваш же куратор перед началом разрешил говорить, все как есть, я и сказал все… — попытался отбрехаться я.
— И тем не менее дальше никакой самодеятельности, все под нашим контролем, — жестко сказал он.
— Все понял, — со вздохом ответил я, — ну нас на Мосфильме ждут…
И мы с Анютой отъехали на Мосфильмовскую улицу на машине Сизова, он нас еще в зале пригласил с собой. По дороге он долго удивлялся, как мне разрешили говорить такие крамольные вещи про социализм, да не будет ли мне теперь что-нибудь за эту крамолу, а я отвечал односложно, не до этого было. По приезде расселись у Сизова в кабинете и тут я сразу взял быка за рога:
— Дорогой Николай Трофимыч, время сейчас сами видите какое, каждая минута на счету, у меня, если честно, играть в ваши кинематографические игры нет ни времени, ни желания. Так что либо делаем все четко, быстро и под контролем, либо не делаем никак.
Трофимыч затянулся беломориной и ответил:
— А поконкретнее?
Я выложил на стол три листка, исписанных мною вчера вечером:
— Это краткий синопсис фильма (показал на левый листок), это перечень актеров, необходимого оборудования и реквизита, места съемок (средний листок), а здесь хронометраж съемок по дням (правый), на все про все отводится 3 месяца. Да, я назначаюсь главным режиссером, сценаристом и композитором, полный вариант сценария будет готов послезавтра, музыка у меня вчерне написана, могу хоть сейчас проиграть, если инструмент найдется, в основе там лежат мелодии русских композиторов — Прокофьев, Бородин, Чайковский и Хачатурян.
— Хачатурян очень русский композитор, — усмехнулся Сизов, — а инструмент конечно найдем, пошли.
Инструмент и вправду оказался неподалеку, через две комнаты в большом зале со стульями стоял рояль, вот можете конечно не верить, но фирмы Стейнвей, да… основатель фирмы вообще-то Штайнвегом был (Бескаменный то есть), немцем из города Брауншвейга, но по-американски это звучало не очень и они там на семейном совете решили поменять фамилию на «Краскодорожный»… ну или «Пятнопутейный», кому как нравится.
Рояли и фортепиано у этой конторы конечно были замечательными, это был фактический стандарт в музыкальной индустрии, все великие на них играли. Ну и стоили они конечно безумные деньги, но те, кто в теме, выкладывали их не глядя, ибо окупалось. А мне значит достался хоть и не топовый экземпляр, и цветом не белый, но вполне достойный — открыл крышку, так, все на месте, черные и белые клавиши вперемешку, в этой забегаловке нет расовой сегрегации, пробежался пальчиками туда-сюда в гамме, звук достойный, ну чо, Анюта, урежем Сергей Сергеича Прокофьева что ли? И мы урезали — опять же вчера вечером, предвидя сегодняшнее развитие событий, я проиграл ей на баянчике основные мотивы и дал выучить накиданные мною на коленке слова, ну в основе-то конечно был известный шлягер Робби Уильямса, но переделывать там много чего пришлось:
Сколько звезд там горит в небесах,
Сколько жить тебе осталось на свете в часах,
И кто и когда тебе поставит мат и шах,
И где у тебя вдруг откажут тормоза,
Ты не знаешь, ты не знаешь, ты не знаешь, ты не знаешь, не-е-т.
И если ты молод,
И если ты не слеп,
Бери в руки молот,
Бери в руки серп,
И куй свое счастье, свое счастье, свое счастье-е-е…
Анюта конечно это далеко не Робби Уильямс… даже и не близко… но вытянула высокие ноты и на том спасибо. А дальше у нас было «Улетай на крыльях ветра» Александр Порфирьевича Бородина — здесь-то в смысле слов ничего переделывать не надо было, но мелодию я аранжировал конкретно, в 21 веке группа «Калевала» что-то такое сделала… Аня и тут не подкачала, вообще не ожидал от нее такого вхождения в образ. Так, что там у нас осталось? Петр Ильич со своими маленькими лебедями — самый узнаваемый бренд русской музыки в мире на мой взгляд, это через 13 лет он превратится в символ ГКЧП, а пока не превратился, мы его вот как озвучим (не-не, никаких пап, которые в Африке живут и бананы жрут):
И даже если сорок лет
Ни солнца нет, ни света нет
Совсем ни зги, совсем ни зги.
Ты бодрость духа не теряй,
И дурака ты не валяй,
Включай мозги, включай мозги.
Сизов совсем развеселился под этот мотив, потом спросил, все ли это. Нет, ответил я, есть еще русский композитор Хачатурян со своим вальсом к драме Маскарад, но он без слов и для него синтезатор бы по уму нужен, а не рояль, пусть даже он и Стейнвей. Ладно, сказал Сизов, верю, что тоже неплохо получилось. Ну и какой же будет ваш ответ, дорогой Николай Трофимыч? Мне надо подумать… оставляй свои бумажки… и ноты тоже, пригодятся… хорошо, я все понял, послезавтра озвучу свое решение… ну пока-пока…
— Да, а машину не одолжите, а ты мы на награждение опоздаем? — спохватился я.
Пришлось еще пояснять про награды, но Сизов, надо отдать ему должное, вник в суть довольно быстро и тут же по телефону все уладил и распорядился:
— Черная Волга 3122, у выхода стоять будет, ну удачи вам, ребята.
И ровно за час до начала мы с Анютой уже стоит у Троицких ворот, выдыхая морозные клубы дыма, похоже, что под вечер зима вспомнила, какой ей надо быть в России. Солдатик вэвэшник на входе был тот же самый, что и в прошлый раз, меня он узнал, а на новую Анюту долго таращился и прямо видно было вопрос, который висел у него на губах, но задать его он так и не решился, ну и его проблемы. Нас довольно быстро провели по знакомому маршруту мимо Кремлевского Дворца съездов в Кремлевский же, но другой дворец, раздели и послали на очередной инструктаж, вот в эту дверь пожалуйста.
Инструктаж вел человек, очень похожий на утреннего седого товарища, и даже костюм у него почти такой же был, а говорят, что Армани двух одинаковых вещей не делают… ой, врут. Все было коротко и по делу — сидеть по стойке смирно, ждать оглашения своего имени, выходить к столу четко, руку сильно Подгорному не жать, он этого не любит, благодарственная речь не более одной минуты, лучше еще меньше. Если что-то пойдет не так, специальные люди, они в каждом ряду с краю сидеть будут и возле стола еще парочка, вас поправят… да, надо тон на лицо наложить, чтобы не блестело от прожекторов, это вот в этом углу, проходите.
Прошли, чо… гримеров там штук пять было, так что справились быстро… кроме нас с Анютой в группе награждаемых не было ну ни одного знакомого лица, даже Владиленыча — спросил у седого товарища, где он, тот ответил, не волнуйся, когда надо будет, присоединится.
Ну сказано не волноваться, значит не будем, хотя Анюту походу била достаточно крупная дрожь… знаю, дорогая, проходил через это, и не раз — подыши поглубже, подумай о чем-нибудь отвлеченном… ну что мы там из мебели в гостиную наконец купим, да как расставим, оно и пройдет… что, не помогает?… ну тогда разозлись на что-нибудь… ну на меня хотя бы… не за что?… ну тогда я уже не знаю что придумать… о, в зал зовут.
