— Ерунда, разберемся, — хладнокровно ответил я, — пообещаем съемки в каком-нибудь сильно закрытом советском городе или в глухой тайге, у нас этого добра много, должен клюнуть. Николсона на роль Барбриджа кстати можно позвать, я думаю, что справится. Да, и еще у вас там кажется такой чудак-ученый был, вылитый Жак Паганель, как его…
— Валентин Пильман, — помог младший.
— Точно, Валентин, вот его бы отлично сыграл Евстигнеев, прямо с него все написано…
Братья неуверенно согласились, договорились продолжать договариваться, как сейчас это модно писать в продвинутых текстах, в сентябре, я так думаю, дело стронется с мертвой точки. На этом и расстались.
А после обеда ко мне пожаловала Инна Керимова, друзья мои, ну не Керимова уже конечно, а Варнакова, вместе с Мишаней, давно я их не видел. Оказывается команда ЦСКА сейчас на сборах в Адлере, и сегодня у них свободный день, так что они решили прогуляться вдоль да по берегу моря, чтобы повидать старого товарища.
Ну обнялись-расцеловались, чо… включая мою Анюту. А потом я был погребен под речевым водопадом Инны, за прошедшее со дня нашего последнего свидания время она еще более повысила свою словесную активность, хотя дальше, казалось бы, уже и некуда, дальше только Ниагара… минут через десять она наконец выдохлась и я сумел встроить свои пару копеек.
— Аня, — сказал я, пытаясь изобразить глубокие физические страдания, ну чтоб вошли в положение, — ты бы сходила с Мишей на море, на дельтаплане может покатаетесь, а у меня тут есть одно маленькое, но довольно-таки большое дельце к Инне Рамилевне, обсудить бы…
Анино лицо выразило небольшое недоумение, но за полгода совместной жизни она уже привыкла, что просто так я ничего не прошу и не делаю, так что она согласно кивнула. Ну а мишино лицо так и совсем ничего не отразило, покер-фейс у него обычный был вместо лица. И они под ручку пошли через крашеную нашу дверь под цветущие пальмы и кипарисы. А Инна как будто язык проглотила от неожиданности, пришлось мне на себя лидирующую роль брать.
— Пойдем, — сказал я, — Инночка, и мы тоже прогуляемся в парк, там все же веселее, чем в этой палате.
— А тебе разве можно? — поинтересовалась она, — что-то твой вид мне не особо нравится.
— Нормальный вид, чо… особенно если сравнивать с тем, что позавчера было.
— Как это тебя угораздило-то? — спросила она наконец.
Я вздохнул и повторил свое вранье про вышку и бассейн, которое вот недавно озвучил двум братья, ну не рассказывать же ей в самом деле про немцев и хвынтокрыл. Она выслушала все это с большим скептицизмом, но вопросов на эту тему не сгенерировала, спросила только:
— Что за дело-то у тебя ко мне, ты меня прям заинтриговал.
— Ты сейчас где учишься-то, в Бауманке, я слышал?
— Ну да, в прошлом году еще перевелась.
— И как, нравится?
— Учеба как учеба, где-то нравится, что-то нет. К себе в штат что ли позвать хочешь? — ответила она вопросом на вопрос.
— Нет, хочу предложить тебе в фильме сыграть…
— Ну наконец-то, — чуть не подпрыгнула в воздух Инна, — я уж думала ты про меня и не вспомнишь — когда эту, как ее… «Миссию» свою снимал, не вспомнил ведь, а я так надеялась. Что за фильм, когда начинать?
— Фильм по книге Стругацких… помнишь наверно таких, они… то есть он, старший рядом с вами на Вернадского живет…
— Ну помню конечно, смешные они такие и в очочках оба. А что за книга?
— Пикник на обочине.
— Иди ты… я ж ее раз десять от корки до корки прочитала. И кого же там по твоему мнению я смогу сыграть, жену сталкера эту… Гуту?
— Ну что ты, для Гуты у тебя чересчур буйный темперамент, там кого поспокойнее надо, а вот Дина Барбридж, стерва эта холодная и красивая, это как раз тебе впору.
— Ну Дина так Дина, согласная я на все. А сценарий?
— Готов уже, на тумбочке в палате лежит.
— А режиссер, опять ты?
— Не, боюсь не потяну — хотел бы Кубрика пригласить…
— Кубрик…Кубрик… это который «Космическая Одиссея 2001 года»?
— Он самый.
— Ну у тебя и запросы, Сергуня… а на роль папаши Дины, мясника Барбриджа ты не иначе как Николсона хочешь позвать?
— Угадала с первого раза.
— Ух ты, тут надо присесть и переварить все это, — сказала Инна и плюхнулась на скамеечку под цветущей акацией. — Аж голова закружилась.
После минутного переваривания мысли Инны вдруг переключились на совсем другую тематику:
— Слушай, Серега, — и она толкнула меня локтем в бок, — я тут вспоминала на днях свою жизнь (было бы что вспоминать в восемнадцать-то лет, подумал я, но вслух ничего не сказал), и получается, что все самое яркое, что в ней было, с тобой связано…
— Иди ты, — ответил я ей, чтобы что-то ответить.
— Правда-правда, клуб этот отжатый, песни необычные, поездку за джинсами очень часто вспоминаю, купание в святом источнике, а уж твои практические занятия это я вообще не знаю с чем сравнить… это просто космос какой-то.
— Кстати про купание — как оно, помогло? В смысле болезней?
— Ты мне зубы-то не заговаривай, друг сердечный, купание да, очень помогло, ничем вообще не болела за этот год, а что насчет практики скажешь?
Ну что я мог сказать Инночке… сказал, что смог:
— Я же теперь женатый человек, Инна, — сказал, — к тому же раненый в голову, ну сама подумай, какие тут в жопу практические занятия?
— А когда подлечишься? — с надеждой спросила она.
— Вот тогда и поговорим… на съемках например, — и я подмигнул ей, а она вконец развеселилась и начала рассказывать сплетни про хоккей и вообще о столичной жизни. Под конец вспомнила таки про мою бывшую Анюту.
— Угу, пересекались мы с ней пару раз в Москве, она такая неприступная стала, куда там Снежной королеве, взглядом замораживает. Снимается, да, в этой… музыкальной комедии какой-то… «Водевиль-водевиль» кажется называется…
— И чо, прям в главной роли?
— Скажешь тоже, в главной роли там балерина какая-то, а у Анюты маленькая роль, ролюшка даже, в подтанцовке она подтанцовывает.
— Ну и на этом спасибо. Замуж-то она не вышла?
— Насколько я знаю, нет… когда мы встречаемся, она в основном тоже про тебя вспоминает…
— Да ты чо? — удивленно переспросил я, — ругает поди последними словами?
— Совсем даже наоборот, говорит, что ты лучшее, что в ее жизни было, а она как дура последняя это не оценила.
А тут и Анюта с Мишей с пляжа подтянулись и мы пошли ужинать.
Собственно больше писать об этом санатории и нечего, после отъезда Инны с Мишей ничего интересного не произошло… ну разве что массажист нам попался какой-то совсем уже бездарный, мы его с Анютой в два языка застыдили, после чего он попросил показать класс, раз уж мы оба такие умные, ну мы и показали. Сначала друг на друге, потом на нем — он сказал спасибо и долго конспектировал в тетрадочку новые приемы и методы.
