— И надпись написала? — уточнила она.
— Точно, и надпись написала — «Здесь была Анюта». А теперь, солнце, твоя очередь, — закончил я свою мысль.
— Какая очередь? — не поняла Анюта.
— Ну давай ты теперь расскажи, почему ты меня выбрала, вот ни разу не поверю, что вокруг такой красавицы парни хороводы не водили.
— А то ты сам не знаешь? — попробовала увильнуть она.
— Знать-то может и знаю, но хотелось бы так сказать услышать из первых уст, так что откровенность за откровенность…
— Ладно, слушай… много ты парней видел, у которых своя машина есть?
— Что, только из-за машины?
— Не только… у многих денег столько, что они их не считая бросают?
— Что, только из-за денег?
— Не только… и Евстигнеевы не со всеми на равных разговаривают… подожди, не перебивай… короче ты, Сережа, как туча грозовая, из которой молнии в разные стороны бьют… и это интересно, я таких еще не встречала. Вот так в общем, если коротко.
Где-то это я уже слышал, про электричество и молнии…
— Спасибо, мне это было приятно услышать. Однако давай одеваться, — посмотрел я на часы, — мы же с тобой как бы учимся еще, а первая пара начинается через полчаса.
— Только ты отвернись, а то я стесняюсь.
Да не вопрос, отвернулся, прошел в ванную, быстро сполоснулся под душем, посмотрел на свою опухшую физиономию в зеркало, дал себе зарок ничего не пить, включая пиво, в течение месяца. Формальности со сдачей номера прошли без задева, сунул на всякий случай трояк горничной и пятерину даме на ресепшн, дама шепотом сказала, что Евгений Александрыч подходил и интересовался, как я там, я просил передать, что все хорошо, встречаемся в Голливуде, на этом мы с Анютой и вышли из гостиницы. Копейка моя стояла чуть подальше по набережной, ничего с ней за ночь не случилось. Открыл дверь Анюте.
— А что это ты там наболтал про мою актерскую карьеру, серьезно или так? — вдруг спросила она.
— Болтуны болтают, — сдержанно ответил я, — а я за свои слова отвечаю. Пока во всяком случае. Если у тебя есть актерские способности (а они кстати есть? — а куда ж они денутся), значит будешь знаменитостью, ага. Значит что у нас сегодня в программе значится? Ну кроме лекций конечно… у меня работа в лаборатории, пора уже обещанное выполнять, потом визит в прокуратуру и совсем уже вечером забирание райкомовского Игоревича из больницы, вместе может съездим?
— Можно и вместе, — задумчиво ответила она. — А у меня что?
— Слушай, возьми на себя аэробическую группу, получается у тебя все очень неплохо, а у меня со временем завал. А Инку можно будет на тайцзы подписать, вот и будете все при деле, ага?
— Ага, — отозвалась Анюта, глядя в окно на проносящиеся мимо диво-дивные виды заволжских далей.
А вот и наш пятый корпус, чего хоть там в расписании на сегодня стоит? Проводил Анюту на ее этаж, а сам внимательным образом изучил расписание — лаб, семинаров и практики нет и слава богу, остальное как-нибудь одолею, таблетку бы от головы только выпить какую… нет с пьянством надо завязывать, как это сейчас в стенгазетах принято писать… пьянству — бой, не то запой… как-то так.
Про наши дела со Светочкой (и Ниной теперь еще) я уж не стал Аню просвещать, во избежание… найду окошко, будет занятие, а не найду, не будет.
Лекции не заметил и как пролетели, каждую перемену бегал пить воду из-под крана, нет, с пьянством точно пора заканчивать. По окончании своих мучений поплелся в лабораторию. Аспирант Коля-Николай оказался человеком слова, обещал эмулятор ПЗУ и достал его, но сказал, что только во временное пользование, на месяц. Вот кстати еще одно дело — надо бы дубль сделать, пригодится.
Битых два часа сидел и изучал старую прошивку, которую еще на Десмете впихнули — а чего, там почти все есть, поменять какой-то минимум надо. Потом перепаивал выход с ПАЛа на СЕКАМ, дело нехитрое, но муторное, на закате перестройки я много такого добра произвел. Получилось в конце концов и даже неплохо — маленький Шилялис, стоявший в углу лаборатории, четко воспроизвел заставку Десмет и подсказки, чего делать дальше. ОК, на первый день хватит пожалуй, а мы пойдем далее…
Но далее получилось не совсем по моей программе — когда я вышел из нашего пятого корпуса и собрался зайти в гимнастический зал (вспомнил вдруг, что там же ведь народ должен по идее набежать после вчерашнего эффективного промоушна, надо ж помочь Анюте справиться с этим), меня по дороге остановил товарищ в стандартном черном костюме и предложил проехаться на Воробьевку, там у нас областное управление сами понимаете чего. А если вы спросите, кто такой Воробьев, то я вам с легкостью объясню, что это первый руководитель нижегородской ЧК. А улица, бывшая при царском режиме Малой Покровкой, в одночасье стала Воробьевкой, да. Туда мы и поехали с черным человеком на черной Волге.
На входе пришлось показать студенческий билет — ну нету у меня паспорта, заранее предупредили бы, взял бы, а так вот все, что есть. После некоторых препирательств пропустили. Интересно, что у них на всех окнах зеленые занавески висят, есть ли в этом какой-то глубинный смысл или тупо только такой цвет снабженцы закупают? Завели в кабинетик на втором этаже, по дороге в коридорах вообше никого не встретили — как это так у них получается, оповещение что ли какое есть? В кабинетике сидел знакомый уже со вчерашнего вечера Сергей Викторович, а кроме того там имелся стол с креслом для хозяина (кресло так себе, из кожзама), два приставных стула с другой стороны и еще несколько возле окна, на окне зеленая, сами понимаете, занавесочка и цветочек в горшке, по-моему герань. На стенах висели Дзержинский с одной стороны и Андропов с другой, укоризненно прищуриваясь в мой адрес.
— Ну что, Сорокалет (можно просто Сергей), начнем что ли? — по-простецки сказал мне Викторович.
— С вашим предложением трудно не согласиться, — осторожно ответил я, — давайте попробуем.
Сергей Викторович построжал лицом, вытащил из ящика стола чистый лист бумаги и все понеслось по уже известному кругу:
— Фамилия? Дата и место рождения? Прописка? Место работы/учебы? Ну и так далее.
Когда формальные вопросы закончились, пошел более непринужденный диалог:
— Ну и каким же образом тебя занесло на этот чердак?
Я вздохнул и еще раз в подробностях описал нашу сагу про товарищество квартиросъемщиков, про суку Пеньковича, клуб, бомбоубежище и чердаки.
— Больше никому эти ключи не передавал?
— Ну вообще-то… — задумался я, — они у каждого из наших мушкетеров побывали (это мы так свою компанию назвали, просто похожи по типажам), но они в основном клуб ими открывали, а на чердак и в бомбоубежище, насколько я знаю, никто кроме меня не лазил.
— И что же ты делал например в бомбоубежище? — быстро спросил Викторович.
Что-что, трахал своих подруг, подумал я, но озвучил естественно немного другое:
