– Посему нет, издалека я с тобой разобраться не мог. Это не принесло бы мне удовлетворения, совсем. Хочу видеть твое предсмертное выражение морды.
Альбатрос сорвал с них покров – лодка отлетела на другой конец павильона и ударилась о пол, отчего задрожали стены.
В тот же миг Индиго взвилась и прыгнула на Альбатроса, впиваясь передними когтями ему в шею, а задними в грудь. Крыльями она накрыла ему глаза.
– Беги, Глубин!
«Она жертвует собой ради меня».
Альбатрос издал рык чистой ненависти и ярости.
«Она погибнет».
Глубин этого ни за что и никогда не допустил бы.
Он сам не заметил, как вскочил и вытянул лапу к потолку. Дотянуться до висящих там копий он не мог, но чувствовал, как из когтей тянется к ним магическая сила.
– Гарпуны! – прокричал он. – Убейте деда!
Гарпуны вырвались из крепления и устремились к Альбатросу.
– Нет! – взревел Альбатрос. – Гарпуны…
Индиго схватила его за челюсти, не давая докричать, и зубами впилась в ухо.
Первое копье вонзилось деду в спину. Тогда он дернул за жемчужную нить, и Индиго выпустила его с задушенным криком боли. Альбатрос полоснул ей когтем по горлу, и тут второе копье пробило ему бок.
Оба повалились на пол.
Кровь струилась по серой чешуе, по бледно-голубой и по чешуе цвета индиго, заливая крылья. Она была всюду.
Когти Глуби́на буквально тонули в крови.
– Индиго, – вскричал он. Из груди, чуть не ломая ребра, рвалось рыдание. – Индиго.
Скользя, он подобрался к ней и вытащил из-под туши Альбатроса. Злые глаза деда слепо смотрели в сторону лун. Копья свое дело сделали. Он умер.
А вот Индиго еще нет. На шее темнели синяки, под челюстью пузырилась жуткая рана, но глаза оставались открыты, и Индиго увидела Глуби́на. Потянулась к нему, и он бережно взял ее за лапу, приподнял голову.
– Вот балда, – прошептала она с усилием, и кровь из раны хлынула еще сильнее.
– Ты – точно, – выдавил он улыбку сквозь слезы.
– Я же сказала, тебе нельзя умирать, – напомнила Индиго, закрывая глаза.
– Ага, и тебе тоже.
Взявшись за жемчуга у нее на шее, он прошептал:
– Исцелите Индиго и сохраните ей жизнь. Прошу вас, прошу. Пожалуйста, спасите ее.
Он ощутил слабое, надсадное биение ее сердца. Потом оно ударило последний раз, замерло… и снова стало биться, набирая силу.
На мгновение жемчужины озарились теплым светом, как маленькие огненные розы.
Синяки на шее Индиго растаяли. Порез на шее затянулся, и разошедшиеся чешуйки снова сомкнулись. Затянулись и глубокие порезы на боку, которых Глубин сперва и не заметил.
Прошло немного времени, и Индиго глубоко и судорожно вдохнула, открыла глаза.
Глубин помог ей сесть и обнял крыльями.
Она ничего не сказала. Да и не надо было. Все равно в этот момент они оба плакали слишком сильно и не смогли бы говорить.
Глубин знал, что отдал бы за ее спасение что угодно.
А еще он знал, что Индиго задается тем же вопросом, что и он: отдал ли он за это частичку души?
Сделает ли его магия злым?
Делает ли его каждое заклинание на шаг ближе к тому… чтобы стать как Альбатрос?
Глава 9
Ясновидица
Когда урок закончился, Ясновидица с облегчением покинула класс Всевидицы и отправилась искать кабинет 3-А. Комната оказалась чудесной: просторной и светлой, полной зелени и небольших фонтанчиков. Учительница все ей показала, и постепенно страх унялся.
– Это наши ручные воришки, – объяснила учительница, с гордостью похлопав по крышке крупного аквариума. – Две самки. Довольно свирепые, так что предосторожности ради не суй внутрь когти. Мы по очереди кормим их и наблюдаем за поведением в течение года. Они не просто милые, а восхитительные.
Ясновидица посмотрела на зарывшихся в траву созданий. Ну какие же они восхитительные? Они, скорее, спящие. Интересно, думала Ясновидица, что они едят?
– Горы фруктов, – подсказала парившая рядом дракониха, – орехи, семена и кусочки жареного мяса.
– О, Внимающая, – отозвалась учительница. – Не присмотришь до конца дня за нашей новенькой?
– Не вопрос, – просияла Внимающая. Для своих лет она была крупновата и даже упитанна, а значит, охотилась очень умело. А еще у нее в уголках глаз поблескивали серебристые чешуйки чтеца мыслей.
«Ой-ой, – подумала Ясновидица. – Этого мне только не хватало».
Внимающая опустила взгляд под лапы, и ее крылья чуть поникли.
– Прости, – поспешила извиниться Ясновидица. – Я просто еще не привыкла к обществу читающих мысли. Не умею закрывать свой разум или думать только хорошее. Мне в голову придет еще очень много чего страшного, и ты меня возненавидишь. Ну, или я буду думать о чем-то безумном, и ты посчитаешь меня чокнутой.
– Да я и так знаю, что ты чокнутая, – хихикнув, ответила Внимающая. – Ты едва в класс вошла, как сразу поделила нас на тех, кому ничего не грозит, если с ними подружиться, и тех, кто обречен на смерть, если с ними заговорить. В чем дело-то? И на всякий случай спрошу: я ведь не из обреченных, да?
– Не вижу никаких угроз, – ответила Ясновидица. На самом деле многие ветки будущего, в которых Внимающая присутствовала, были куда радостнее, чем те, в которых ее не было. Дружба с ней определенно приведет к правильному будущему. Главное не ссориться из-за свитков с предсказаниями Ясновидицы, из-за Мракокрада, и – о небеса! – из-за мальчиков, в которых Внимающая станет влюбляться…
– Во имя Пожара, ладно, ладно! – вскричала Внимающая, размахавшись крыльями. – Ты одна из этих! Обещаю держаться подальше от твоей головы. Знать ничего не хочу о своем будущем.
– Совсем? – с любопытством спросила Ясновидица. – Даже если я помогу тебе не делать…
– Совсем! – вскрикнула Внимающая и зажала уши лапами. – Не смей его мне выдавать!
«Вот ведь странно», – удивилась Ясновидица, моргая и глядя на новую подругу.
– Что так? – спросила она. – Я могу изменить твое будущее к лучшему.
– В нашей семье прорицатели – как дурная примета, – осторожно опуская лапы, поговорила Внимающая. – Нам лучше удивляться, чем узнать лишнее.
Эта мысль была так дика и непонятна Ясновидице, что она умолкла и посмотрела на воришек. Один из них как раз проснулся, зевнул и потянулся, почесал темную волосатую головку.
– Я втайне придумала план, – прошептала Внимающая. – Может, ты о нем уже и знаешь…
