– Тогда отчего ты не боишься? – спросила Ясновидица. – Разве не магия свела Альбатроса с ума? Не потому ли он убил всех? Ты разве не боишься, что… что…
– Что однажды и сам стану таким? Нет, Ясновидица, я не боюсь, что меня постигнет та же участь. Если какого дракоманта и стоит опасаться, так это моего отца.
«Не мог ли Арктик спятить, как Альбатрос? Эти гнилые пятна у него в душе – они ведь от использования магии?» Всей истории Мракокрад не знал, но ему точно было известно, что Арктик прибегал к магии, чтобы вместе с Лютой бежать из Ледяного королевства. Но как часто? И как сильны были его чары?
«Какую часть души отдал отец?»
В их племени опасен был не Мракокрад. Опасаться точно стоило Арктика.
Как же убедить в этом Ясновидицу? Надо найти способ заставить ее поверить, чтобы она перестала бояться того, кем Мракокрад однажды станет. Пусть видит, что он не такой, как остальные дракоманты… не похож на отца.
В голове раздался звоночек. Нечто вроде сигнала о закрытии школьной библиотеки.
Мракокрад – другой. Он умнее. И докажет это. Он уже придумал, как быть.
Глава 11
Глубин
В Морском королевстве царило потрясение.
Королева Лагуна и ее супруг Горбач погибли, а вместе с ними их дочь Всплеск. Поток пропал без вести – как и многие из тех, кто прыгнул, спасаясь, в океан, – однако его брату Гребешку и отцу, дядюшке Глуби́на Угрю, так не повезло. Когда все бежали, одна из музыкантш дала Альбатросу отпор, но и она погибла. Надо будет потом узнать, как ее звали.
Погибли и родители Глуби́на. Манта вслед за Рифом бросилась в сады догонять Альбатроса, моля пощадить Глуби́на, но дед убил их. Воскресить мать с отцом уже не получилось бы.
Однако, пока они с Индиго созерцали следы побоища на разгромленной террасе, из-под перевернутого дивана выползла дракониха.
Это была Жемчуг: в крови от тысячи порезов, но живая.
– Это я о стекло от аквариума поранилась, – объяснила она дрожащим голосом. Ее исцарапанные крылья свисали под странным углом. – Вымазалась в крови и прикинулась мертвой. Альбатрос совсем рядом прошел.
Надо же, в пять лет и уже королева. Кроме Жемчуг, на трон претендовать могла разве что спятившая тетка Сапфира.
Тогда как принцесса Закат погибла, Орел чудесным образом выжил. Выжил, чтобы гневно напомнить всем, как опасны дракоманты. Выжил, чтобы пригрозить местью, войной и полным истреблением морских. А еще он выжил, чтобы передать своей королеве послание: морские немедленно оставят прибрежные деревни на спорной территории.
Королева Жемчуг заверила, что ее племя больше не покусится на земли небесных – в обмен на то, что морским простят убийство Закат. Еще она обязалась следующие пять лет платить дань самоцветами и дарами моря – в обмен на то, что резню сохранят в тайне. Не хватало еще, чтобы какое-то из соседних племен прознало о беде и слабости морских.
В первый же день правления Жемчуг объявила дракомантию в Морском королевстве незаконной.
Стоявший подле нее Глубин, когда подписывался под посланием, наверное, единственный заметил, какой у сестры до сих пор корявый почерк.
Наконец посланник отбыл, и Жемчуг отослала прочь всех, кроме Глуби́на.
– Как ты его убил? – спросила она.
– Это Индиго. Она пронзила деда копьем. Спасла меня. То есть нас. – Он отвернулся. – Хоть и не всех.
Надо будет потом договориться с Индиго, подумал Глубин, пусть подтвердит легенду. Ради него она солжет, даже не понимая зачем.
Глубин не хотел, чтобы правду узнали. Не то сочтут героем. Ну какой из него герой? Ничего выдающегося не совершил.
– Я знаю, что в указе говорится обо мне, – сказал он. – Не волнуйся. Я не такой, как дед.
– Это ты сейчас так думаешь, – печально сказала Жемчуг. – А вот небесные, похоже, правы в том, как надо поступать с дракомантами.
Глуби́на до самых костей пробрал озноб. Неужто он пережил резню, только чтобы его казнила родная сестра?
– Как мне тебе доверять, Глубин? Глядя на тебя, я вижу все, что натворил Альбатрос. Как ты одолеешь искушение? Что тебя сдержит? Что вообще сдержит тебя?
– Я сам, – склонил он голову. – И душа, что еще есть, которую я хочу сохранить. Королева Жемчуг из племени морских драконов, я клянусь жизнью и скрепляю обещание кровью: ни разу больше до конца своих дней я не воспользуюсь магией.
Сняв со стены меч, он надрезал ладонь крест-накрест. Острую боль терпеть оказалось легче, чем пустоту внутри. Глубин взглянул на порезы Жемчуг, и ему захотелось оставить на себе такие же.
– Хорошо, – ответила сестра. – Клятва принята. Однако остается еще кое-что.
– Говори.
– Запрещаю тебе обзаводиться потомством. Дракомантия в твоих жилах может передаться по наследству. Но умрет с тобой, если у тебя не будет драконят, и тогда в Пиррии станет спокойнее.
На мгновение Глубин опешил. Жемчуг боится вызова от племянниц-дракоманток? Так ведь дар может достаться и ее потомству. Вот только ей без драконят нельзя. Королевству нужны наследники, особенно сейчас, ведь почти вся королевская семья убита.
– Согласен, – ответил Глубин. Он все равно не хотел детей. Ну какой из него отец?
– Глубин, – предупредила Жемчуг, – ты понимаешь, что должен держаться подальше от Индиго?
– Что?! – вскричал он. Боль в груди выворачивала сердце. – Почему?
– Ты влюблен в нее, – просто заявила Жемчуг, – и ради нее пойдешь на что угодно, нарушишь любое правило. Может быть, даже собственную клятву.
– Я… нет, я… – Глубин умолк, так и не договорив. В своих опасениях Жемчуг ошибалась, и одновременно была права: если Индиго вновь окажется при смерти, Глубин спасет ее, используя магию.
– К тому же это нечестно по отношению к ней, – слезая с трона, добавила сестра. – Она ведь и мне друг, и я желаю ей прожить счастливую жизнь. А ты – разве нет? Подумай сам: что ее ждет с тобой? Ни драконят, ни будущего, ничего, кроме постоянной угрозы. Этого ты ей желаешь?
Глубин вжал голову в крылья. Эгоистично ли держаться за дружбу с Индиго? И как ему принять такое решение, не советуясь с ней? Речь ведь о ее жизни. Она придет в ярость, узнав, что он единолично выбрал для нее будущее.
Или, может, пусть лучше злится? Станет держаться подальше от него?
– Не стоит ли спросить, чего она хочет? – робко предложил Глубин. – Хотя бы объяснить…
– Я сама, – перебила Жемчуг. – Тебе она скажет то, что хочешь слышать ты, а мне – правду. Не волнуйся, Глубин, я о ней позабочусь. Приму ее в почетный караул, быстро продвину по службе. Через пару лет подыщу ей какого-нибудь мелкого аристократа, за которого и выдам. У нее будет спокойная обычная жизнь.
