Ясновидица покачала головой, но слова уже, бурля, лились из нее:
– Бойся двух своих королев, – прошептала она, и Арктик, выпучив глаза, отпрянул. – Бойся собственной силы. В последний час твои же когти предадут тебя.
Ясновидица поспешила зажать пасть. Она терпеть не могла такие пророчества – они лишают покоя, а окружающих только сбивают с толку. Это Всевидица учила подражать им. Спроси кто мнения Ясновидицы, она сказала бы, что не стоит ждать добра, если сообщаешь другим туманные послания о будущем: их толкуют и так и этак, обдумывают по несколько раз, исполняют или не слушают вовсе.
Нет. Она и без зловещей белиберды умеет говорить о грядущем: в подробностях, с планом действий, снабжая знаниями о том, как пройти по верному пути. Надо лишь сосредоточиться и все прояснить.
Однако разум Арктика, было видно, уже обдумывал с бешеной скоростью возможности, пытаясь понять, что же значили ее слова.
– Это надо записать, – сказал он, направляясь к столу, где лежал свиток Мракокрада.
– Не здесь, это моя домашка, – поспешила сказать Ясновидица. Смахнув со свитка чернильницу, она свернула лист бумаги и быстренько спрятала его в футляр. – Мне пора. Увидимся завтра в школе, Мракокрад. Спасибо… что позанимался со мной. – Она чуть было не сказала «спасибо за браслет», но вряд ли его отцу стоило знать о чарах, которые Мракокрад успел сотворить.
– Постой, – одернул ее Мракокрад, когда она прятала футляр в сумку. – Я…
– Не волнуйся, – сказала она, легко отмахиваясь крылом. – Я займусь проектом.
Свиток Ясновидица отдаст завтра в школе, когда будет безопасно.
Она попятилась из комнаты в коридор, однако Арктик как будто и не заметил ее нервозности или чего-то подозрительного в свитке. Он все еще был поглощен пророчеством, бормотал его себе под нос и озабоченно смотрел на когти.
Улетая прочь, Ясновидица гадала, есть ли в ее пророчестве что-то, о чем стоит переживать.
«Бойся двух своих королев. Бойся собственной силы. В последний час твои же когти предадут тебя».
Ладно хоть ни слова о Мракокраде. Однако Арктик, узнав о его даре, будет волноваться из-за сына куда больше.
Как она могла быть столь беспечной, позволила Арктику застать их врасплох?!
Ей следовало заранее знать, что он вернется раньше времени.
Надо было защищать Мракокрада лучше.
Разве что… Вот она ощутила какие-то смещения во временных потоках. Сегодняшние события запустят цепь других, и они повлияют на будущее.
Какие-то будут ужасны… какие-то хороши. «Кое-кто придет», – шепнуло чутье провидицы.
Это – хорошее или плохое событие?
«Есть лишь один способ выяснить, – подумала Ясновидица. – Ладно, два: можно сидеть и ждать, пока оно случится, а можно вернуться домой и изучить видения».
Она нырнула в воздушный поток, со всех крыльев спускаясь к дому, где ее ждали свитки и заметки.
Глава 14
Глубин
Волоча за собой хвост, Глубин брел по коридорам дворца в тронный зал. Королева вызывала, а значит, не жди ничего хорошего.
После памятной резни прошел год. Долгий год, полный одиночества.
Глубин выполнял обещание: он держался от Индиго как можно дальше, хотя и чувствовал, будто ему отрезали крылья.
Он разрывался, ведь не стало столь многих: кузенов, дяди, королевы, родителей – о них он горевал сильнее всего – и даже деда… точнее, деда, которого, как он думал, он знал. Но утратить Индиго… Эта потеря казалась ему самой тяжелой.
Индиго стала героем Морского королевства, а Жемчуг сдержала слово: ее немедленно повысили до гвардейца и прикомандировали к отряду, денно и нощно защищавшему саму королеву. Жемчуг редко позволяла Индиго отлучаться… хотя так Глуби́ну было проще избегать ее.
Он месяцами не видел ни сестры, ни подруги, даже издалека. Большую часть времени проводил за учебой в дальней палате Глубокого дворца, в тишине и одиночестве.
Он не знал, как как ему дальше жить.
Три стражницы у входа в тронный зал при виде него грозно ощетинились: взяли копья наперевес и показали зубы. В последнее время на него почти все морские так реагировали. Глубин их понимал. Он ведь не мог предъявить им душу, показать, что она у него все еще есть.
Замерев в нескольких шагах от стражи, Глубин поклонился:
– Королева Жемчуг просила явиться к ней в тронный зал.
Стражницы подозрительно зашептались, потом одна шмыгнула внутрь. Вскоре она вернулась и поманила Глуби́на:
– Ладно, проходи. Но мы следим за тобой, дракомант.
Глубин кивнул и прошел мимо нацеленных в него наконечников, под недружелюбными взглядами.
Жемчуг восседала на троне, окруженная отрядом стражи – воины распределились по зале, отрезав королеву от брата. Жемчуг, конечно же, понимала, что проку от них немного: случись Глуби́ну ожесточиться, он убьет ее, и стража не сумеет с этим ничего поделать. Ему даже видеть ее для этого не надо.
Это все было для вида, часть представления, призванного убедить царедворцев, что королева сильна, уверенна и неуязвима. Придворным нужно было показать силу.
Глубин дал себе зарок, но все же взгляд, против его же воли, заметался по залу в поисках чешуи темного пурпурно-синего цвета.
А вот и она, позади сестры Глуби́на. Опустила взгляд на копье в лапах. Готовая умереть за королеву.
Глуби́на будто накрыло приливной волной: нахлынули воспоминания, тоска и отчаяние – и ему стало трудно дышать. Он вспомнил, как они с Индиго, еще совсем крохами, рисовали, обмакивая коготки в синюю и золотую краски, и топтали друг дружкины свитки, а потом Индиго толкнула его, и он упал, покатился, липкий и довольный, оставляя на рисунках отпечатки в виде золотистых чешуек.
Вспомнил, как долгими часами старательно вырезал для нее того первого дельфина. Вспомнил, как плавал с ней и нырял, заполняя дневник наблюдений за рыбами, пока они не повстречали все разнообразие морской живности. Вспомнил, как Индиго дразнила его за то, что слишком серьезно слушает воспитателей.
Вспомнил, как надевал ей на шею жемчужное ожерелье и как сильно билось ее сердце. Вспомнил, как держал ее, возвращая ей жизнь, и как лил слезы на ее пробитые чешуйки.
«Я бы снова так поступил, – подумал Глубин. – И не раз. Что угодно сделаю, а Индиго спасу. Всю душу отдам, хоть бы она и рассыпалась и сгинула во тьме, если такова цена».
В конце концов Жемчуг оказалась права насчет его чувств к Индиго.
– Здравствуй, братец, – произнесла королева Жемчуг, и он снова посмотрел на нее. Вид у нее был лукавым, как будто она намеренно, для проверки столкнула брата с Индиго, посмотреть, не нарушит ли он обещания.
