– Что ж, ладно, – произнесла Жемчуг с таким видом, будто съела испорченную устрицу. – Я выделю еще двух стражников, и можете сопровождать моего брата в Ночное королевство.
Она развернулась, распахивая крылья, и умчалась вон из тронного зала, яростно работая хвостом. Возможно, сейчас и правда выпал хороший момент, чтобы убраться от нее за полмира.
«А еще я буду рядом с Индиго, – подумал Глубин. – Хотя радоваться этому не положено. Этого надо страшиться».
Стража направилась к нему, чтобы выпроводить из залы, и на мгновение Глуби́ну удалось поймать взгляд Индиго. Злилась ли она? Правда ли не верила ему и потому желала сопровождать?
«Или она опасается того, другого дракоманта?»
Внезапно Глубин ощутил прилив вины: он отправляется навстречу новой, неизвестной и, вероятно, огромной опасности… и тащит за собой Индиго.
Часть вторая
Глава 15
Мракокрад
Первый раз Мракокрада пригласили во дворец спустя месяц после того, как Арктик раскрыл в нем дракоманта.
Мракокрад ждал этого момента, но не потому, что видел его в будущем как провидец. Он ждал его с того самого вечера, когда Арктик рассказал все Люте – за ужином после ухода Ясновидицы. Весь вечер Мракокрад слышал, как отец мысленно терзается выбором: говорить ли об этом кому-то. Он даже испытал капельку любви к отцу, когда тот наконец решил, что не сможет держать дар сына в тайне от Люты.
– А ты знала, – произнес он, впиваясь когтями в кролика, – что у сына от нас секрет?
– Знаю, что он приводил в дом девочку, – ответила Люта и с улыбкой посмотрела на Мракокрада. – Как ее зовут?
– Ясновидица, – улыбнулся он в ответ. – Она тебе понравится, мама.
Теперь о Ясновидице можно было говорить. Арктика слишком напугало ее пророчество, и он не стал докучать ей или пытаться разлучить ее с сыном.
– Она в точности правильная, – вставила Вьюга. – Определенно лазурная с изнанки. Мне нравится, как она вяжет.
Что бы это значило? Мракокрад ни разу не видел, чтобы Ясновидица вязала. Впрочем, сестренке она нравится, и то ладно.
– Ну, и когда же ты ее нам представишь? – спросила Люта. Ее глаза блестели.
– Секрет не в том, – грубо напомнил Арктик. – Мракокрад – дракомант. Знал об этом годами, а нам не говорил. Он вовсю пользуется магией.
Люта выронила кролика и уставилась на Мракокрада.
– Волшебный братик, – задумчиво проговорила Вьюга. Она потянулась чрез стол и, взяв Мракокрада за лапу, изучила рисунок чешуи на ладони. – Все хорошо. Он еще какое-то время не будет сыпать снегом.
– Спасибо, – широко улыбнулся Мракокрад, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять сестренку. От родителей теперь накатывали волны нового страха, а вот в звездном пейзаже разума Вьюги ничего не изменилось. Он не знал, о чем она думает, но чувствовал, что она любит его, даже такого необычного.
Мракокрад пожал плечами, глядя на мать:
– Подумаешь, важное дело.
– Вообще-то, очень даже, – поправила Люта и потерла переносицу. – Ох, то-то матушка обрадуется.
Мракокрад и Вьюга редко видели бабку, которая некогда служила при дворе одной из ближайших советниц королевы. Ее понизили после позора с Лютой и дипломатическим визитом в Ледяное королевство, хотя самой Люте королева официально даровала прощение. Бабушка неизменно взирала на смешанных отпрысков дочери свысока, бормоча себе под нос, мол, такой бардак можно было бы оправдать, окажись хотя бы один из них по меньшей мере дракомантом.
«Неплохо так получается», – подумал Мракокрад. Бабушке придется признать, что, возможно, запретная любовь Люты – не самая большая ошибка ночного дракона в истории племени. Раз уж этот брак принес кровь дракоманта в племя ночных… это ведь стоило какой-то там небольшой войны с ледяными?
Мракокрад с удовольствием посмотрит на то, как станет наконец любимым внучком.
– Она язык проглотит, – согласилась Вьюга.
– Какая мерзость, – скривился, глядя на нее, Мракокрад, и сестренка хихикнула.
– Как, думаешь, нам его ограничить? – спросил у жены Арктик. Мракокрад видел, что его разум буквально пузырится идеями – что бы такого зачаровать, чтобы управлять сыном.
– Хватит думать об этом, – тихо, но с угрозой произнес Мракокрад.
Арктик резко взглянул на него:
– А ты не слушай, о чем я думаю.
– Тебе нельзя больше колдовать, – напомнил Мракокрад. – Не то уничтожишь сам себя. Кончишь как тот морской. Я знаю это, потому что вижу дыры в твоей душе.
Мракокрад даже удивился неподдельному испугу Арктика. Отец не просто опасался за душу неожиданно сильно – он правда верил, что сын видит глубину его испорченности.
Вьюга кивнула:
– Я как-то съела такое яблоко, – печально припомнила она.
Люта подалась к Мракокраду:
– Раз уж ты видишь, как магия повредила отцу, то не пугает ли это тебя самого? Не вызывает желания быть осторожнее?
– Да не поврежденный я, – прорычал Арктик, хотя мысленно в это время прикидывал, сколько раз использовал магию: «Должно быть, это чары, которые я употребил для побега из Ледяного королевства. Или те, что не дают матери колдовать против меня. Так ведь это все было необходимо… Правда ли я свихнусь, если снова использую магию? Надо как-то сдерживать сына… но что, если я озверею и наврежу Люте?»
– Все так, – ответил Мракокрад. – Не волнуйся, мама, я осторожен. – Он показал свои лапы. – Моя душа незапятнана.
– Только исполосована, – разразилась смехом Вьюга.
«Ох-ох, – подумала Люта, озадаченно глядя на дочь. – Вот бы моим детям хоть каплю нормальности».
– Зато так жить не скучно, верно? – сказал Мракокрад, и она улыбнулась.
Сидевший сбоку от него отец исходил мысленным ядом. Даже после стольких лет, проведенных среди ночных, и узнав о даре сына, он не мог – да и не старался – скрыть свои мысли: «Ненавижу, когда они так общаются. Я и то не знаю, о чем Люта думает, зато знает он? Лезет к ней в голову, а ей хоть бы хны. Ох уж эти ночные с их жуткими силами».
– Надо доложить королеве Зоркости, – сказала Люта. – Правда ведь?
При этом она тревожилась: «Верный ночной так и поступил бы (а я верноподданная, что бы там ни болтали)… но как поступит королева? Станет ли использовать моего сына? Чего потребует от него?»
– Давай обсудим это наедине, – предложил Арктик.
– О, ну и правильно, – сказал Мракокрад. – Зачем меня о чем-то спрашивать?
