Глубин взобрался на подоконник и какое-то время с грустью наблюдал за ними. Казалось, что любить и быть счастливым – это так легко. Мракокрада с Ясновидицей никто не разлучал. Они с уверенностью смотрели в будущее, когда обзаведутся собственными драконятами. Ясновидица даже думала, что один из дракончиков станет дракомантом, и ее это не тревожило. Мракокрад не боялся колдовать для нее, а она не тревожилась за его душу.
Раз она видит будущее и спокойна, это что-то да значит.
Может… может, Мракокрад в конце концов прав, и Глуби́ну пора перестать так волноваться?
Он обернулся через плечо и посмотрел на Индиго. Та опустила голову и читала лежавший на полу свиток.
Стоило вспомнить морду Альбатроса, когда тот душил Индиго, как нахлынул ужас: в глазах деда полыхал огонь безумия, а от павильона, где он учинил резню, вела цепочка кровавых следов.
«Нет, – сказал себе Глубин, чувствуя, как заходится сердце. – Мракокраду стоит поостеречься. Я прилетел сюда, чтобы напомнить ему об этом. Надо только придумать, как заставить его прислушаться».
Глубин выпорхнул во окно вслед за друзьями. Они носились среди облаков, дыша друг на друга дымом. В небе эхом разносился смех Ясновидицы.
Как же Глуби́ну хотелось, пусть бы только в присутствии Ясновидицы и Мракокрада, быть Индиго другом… но та не позволяла. Мол, безопаснее, если все будут считать ее просто телохранителем. Стражем она и прикидывалась, молча следуя за компанией трех друзей, куда бы те ни направились.
Сегодня Мракокрад вывел их в лес в низовьях горы недалеко от дворца. Там они с Ясновидицей поймали по волку и полетели к озеру, где Глубин наловил себе рыбы. Потом Мракокрад развел костер и достал из сумки на плече гору вкусняшек: огромные помидоры, жареные орехи, нечто, что он назвал сыром, сладкие булочки, вяленую верблюжатину и какие-то загадочные фрукты, которые он купил на рынке у бродячего торговца из радужных.
– Я такой уже пробовала, – похвастала Ясновидица, ткнув когтем в небольшой мохнатый шарик. – Называется «киви», и от него во рту щекотно. О-о-о, а вот этот с пурпурными пятнами не ешьте, от него потом неделю изо рта вонять будет, как от стервятника.
– Откуда знаешь? – спросил Глубин. – Из видений?
– По личному опыту, – со значением указала она на Мракокрада. – Поверить не могу, что ты снова это купил!
Мракокрад рассмеялся, щелкнув ее хвостом:
– Я забыл, как выглядит этот фрукт! Но ведь вкусно же было.
– Для меня это не оправдание! Ешь, если так охота, но обещай потом неделю ко мне не приближаться. А вообще, если вспомнить, сколько у меня работы, валяй, не стесняйся.
Мракокрад подхватил плод раздора и швырнул его в озеро.
– Вот так-то. Считай, ты испортила какой-нибудь бедной и ни о чем не подозревающей рыбешке первое свидание.
– Спасибо, красавчик. – Ясновидица рассмеялась, нежно ткнув его кончиком хвоста.
– Время дарить подарки? – спросил Мракокрад. – Оно самое, ура!
– У меня для тебя ничего нет, – признался Глубин. – Прости.
– Ничего страшного, – ответила Ясновидица. – Мракокрад преувеличивает. Мне подарки не важны.
– Погоди… а может быть… постой. – Глубин сорвался с места и убежал в лес.
Индиго расхаживала за пределами круга света от костра, вглядываясь в те́ни и проверяя небо. Она остановилась, когда Глубин пробегал мимо, и посмотрела, как он роет землю лапой.
– Все хорошо? – спросил он.
– Конечно, – тихо ответила Индиго, глянув на ночных. – Я просто… волнуюсь. Чувство, что вот-вот случится беда.
– Шла бы к нам, – так же шепотом предложил Глубин. «Жаль, тебе нельзя. Жаль, что нам нельзя общаться как им».
Индиго покачала головой:
– Мне надо быть настороже.
«Если на нас нападут, Мракокрад, наверное, защитит нас при помощи магии, – подумал Глубин. – А я – плохой, раз на это рассчитываю».
Наконец он нашел что искал: деревяшку нужного размера и формы. Показал Индиго, встав рядом с ней – так близко, чуть не касался крыльями.
– Помнишь дельфина?
– Белугу? – с легкой улыбкой уточнила Индиго. – Я ее с собой привезла.
– А… Пузырька? – спросил Глубин. Осьминожка исчез из бунгало вместе с Индиго и всеми ее вещами, но Глубин никогда не видел питомца при ней, даже здесь. Он опасался, как бы Жемчуг что-нибудь с ним не сделала.
– И его тоже, – тихо сказала Индиго. – Спрятала. Не хотела никому напоминать о том… что ты умеешь.
– И правильно. – «Конечно, – горько подумал Глубин, – ведь мои творения – зло, даже безобидный ручной осьминог».
Заметив, что Мракокрад смотрит на них, Глубин поспешил назад к костру.
– Что это ты делаешь? – спросил Мракокрад, приглядываясь к деревяшке.
– Сейчас увидишь, – ответил Глубин, принимаясь когтями стругать и резать дерево. Оно оказалось мягче того, с которым он привык иметь дело, но в успехе он не сомневался.
– Во имя метеоров, – пораженно проговорила Ясновидица. – Как же быстро у тебя получается.
– Большой опыт, – пожал плечами Глубин. «А еще у меня было много времени наедине с собой, в безделье».
В его лапах деревяшка быстро приобретала форму, словно из нее вылуплялся новорожденный дракон. Глубин выстругал крохотные когти, отшлифовал хвост и добавил острые шипы вдоль хребта.
– Мне прежде не доводилось вырезать ночного, – виновато признался он.
– Ого, – произнесла Ясновидица, бережно принимая фигурку. – Мне нравится. Правда же похож на мою подругу Внимающую, а, Мракокрад?
Мракокрад склонил голову набок, приглядываясь к фигурке.
– Можешь и для меня такого вырезать? – спросил он у Глуби́на. – Не прямо сейчас, а когда время будет. Мне бы хотелось морского.
– Конечно, – пообещал довольный Глубин. Вырезать фигурки он любил, но дома они стали никому не нужны. Поэтому он так обрадовался, что снова есть друзья, которые рады подаркам. Глубин обернулся на Индиго, однако та смотрела куда-то в другую сторону.
– Ну, – произнес Мракокрад, – немного нечестно получается, что я свой дарю вторым. Однако надеюсь удивить вас, ребята. Глубин, ты только не злись. Я использовал совсем крохотное заклинание.
Глубин, упав духом, смотрел, как Мракокрад роется в сумке:
– Снова употребил магию?
– Та-дам! – произнес Мракокрад, показывая три сапфира, сверкающих в свете костра, словно пойманные звезды. – По одному для каждого из нас.
Один камень он вручил Ясновидице. Глубин подарка не принял; тогда Мракокрад схитрил: подбросил сапфир, и Глубин инстинктивно поймал самоцвет в прыжке.
Камень был холодный и тяжелый, от него не исходило ощутимой угрозы, но от его вида Глуби́ну сделалось дурно. Как мог Мракокрад снова употребить магию после всего, что ему сказали?!
