Нордвуд встречал их привычной сыростью, проникавшей во все трещины и наполнявшей воздух влагой. Той, из-за которой каждый вдох для Аннетт казался вязким, тяжелым, словно нужно было еще, но невозможно – не хватало места в легких и не получалось надышаться. Но мертвым все равно. Их тела – облик, поддерживаемый магией человеческих душ, которые проклятые превращают в осколки синих камней.
Их существование стоит жизней. И платят те, кто не смог себя защитить.
Видения закончились, и Ани начала читать заклинание, создавая барьер между соленой водой и городом.
Несмотря на то что призраки прошлого больше не управляли зеркальными знаками, Аннетт по-прежнему чувствовала, как чужое влияние ютилось в ее тревожном сознании. В Нордвуде иначе не бывает. Он всегда наблюдает, слышит и говорит, но пока что до Ани не долетели слова.
Желтое свечение искусственной пелены едва пробивалось сквозь сумрак. На пустынных улицах – ни души. Кроме владельца зеркального знака, отдававшего магию города для его обороны.
На бледном сосредоточенном лице Ани читалась усталость. Она знала, что скоро ослабеет, что вот-вот закончится энергия, чтобы удержать проклятых за границей Нордвуда.
Тонкие пальцы сжали ворот пальто: не хватало воздуха, не хватало сил, перед глазами все расплывалось, а заклинание оборвалось. Не успела. Не хватило времени, чтобы поставить барьер на заброшенный порт.
Вспышка. Посреди густого тумана защита вспыхивала молниями и рассыпалась искрами, освещая узкие улочки рыбацких построек. Она поддалась проклятым и впустила их в Нордвуд, но им не удалось попасть незаметно, а значит, невинных смертей этой ночью не будет.
Аннетт пошатнулась. Сделала шаг назад, чтобы устоять, и высвободила остатки энергии.
Проклятые, как вампиры, передвигались бесшумно и быстро. Их темные одеяния виднелись из-за искусственно созданной светлой дымки, и в тумане силуэты стали заметны.
Нужно было продержаться совсем немного, на помощь придут стражники или кто-нибудь из владельцев зеркальных знаков. Ани была не одна. Она знала это, и поэтому липкий страх, предательски подбиравшийся к сердцу, отступал.
Решимость. Иногда она важнее любой силы. Та уверенность, с которой сопротивляешься, понимая, что шансов нет, дает свободу и сеет сомнения в сознании противника.
Аннетт чувствовала это.
Несмотря на то что она стояла одна против троих, никто из проклятых не подходил к ней близко и не шел в открытое сражение. Они кружили, словно тени, заманивая и запугивая жертву. Ждали слабости, растерянности, чтобы лишить силы и забрать самое ценное – душу.
Ани заправила за уши мокрые от дождя волосы и сделала пару шагов назад, зная, что упрется в стену одного из зданий и закроет возможность нападения со спины. Ей нужно было еще немного времени, чтобы источник города вновь наполнил ее магией.
Но вместо прохладной стены ощутила крепкие объятия. В первые секунды по телу прошел холодок, а в голове пронеслась тревожная мысль: «Поймали?». Но осознание, что проклятые не могут быть теплыми, пришло раньше, чем Алан заговорил.
– Я с тобой, – прошептал он, после чего отпустил ее.
Впору было бы злиться за эффект неожиданности и испуг, но Ани не смогла. Алан прибыл ей помочь, сообщил о своем присутствии, иначе было не понять, ведь вокруг туман и магическая пелена.
Аннетт сделала последний шаг, упираясь спиной в холодную стену здания. Ей следовало оставаться в стороне, не создавать для Алана проблем и не подвергать себя опасности, зная, что энергии, которую она почти полностью потратила на защитный барьер, было недостаточно.
Не можешь справиться – прими помощь. Этому ее учил Тодор.
Заклинание света рассеяло дымку на большей части улицы. Теперь Аннетт могла наблюдать за тем, как Алан спокойно шел в сторону обрыва, туда, где берег океана. Пальто нараспашку, небрежно растрепанные волосы… В мягких, плавных движениях читались сила, уверенность и что-то манящее, цепляющее взгляд.
Знак Алана – предсказания. Именно поэтому он закатал рукав, позволяя зеркальному символу сверкать и показывать ему возможный исход событий. Он призывал видения, пока проклятые отступили в тень, подальше от открытого пространства и двух ведьмаков, которые могли перейти в нападение.
Все слишком затянулось. Расслабленность Алана и нерешительность Аннетт, которая пряталась за его защитой, дали проклятым свободу.
Один из них, фелон, «рисующий знаки», появился позади Алана. В его руке была светящаяся фиолетовым нить, которая поставит метку на предплечье мага. Так проклятые будут знать о его слабости и найдут, чтобы выпить душу.
Остальные вышли из укрытия, собираясь отвлечь жертву. Они словно парили над брусчаткой, двигаясь бесшумно и быстро.
Но Алан напал первым.
Улицу наполнили черные линии. Темная энергия паутиной покрыла все вокруг, а проклятых, которые решили отступить в тень, взяла в силки. Ни вспышек заклинаний, ни сопротивления.
Магия города развеяла тела в пепел, забрав всю силу и оставив на земле крошечные осколки украденных душ.
Как только все закончилось, нити исчезли, а Алан подобрал камни, спрятал их в вельветовый мешок, чтобы после передать служителям кладбища. Те захоронят их, провожая убитых в последний путь.
– Как ты?
Алан вернулся к Аннетт, мягко коснулся ее плеча. Его глаза все еще были неестественно черными – темная энергия, которую он черпал у источника города, не исчезла полностью.
– Нет сил, – едва слышно произнесла Ани.
Сегодня она провела целый день, латая дыры в барьере.
– Мисс Рэндел признает, что ей нужна помощь? – подколол ее Алан и не дал ответить. – Я польщен. Пойдем, ты совсем промокла, а защиту восстановит Анри.
– В этом городе холод и сырость помогают ценить тепло, если оно, конечно, – она коснулась ладонью его груди, – еще есть.
Алан лишь горько улыбнулся, сжал ее холодные пальцы. Его горячая кожа почти что обжигала, но вместе с тем давала понимание близости. Не только тактильной, скорее это значило больше… Еще секунда, и ведьмак прижал Аннетт к себе, словно хотел спрятать в своих объятиях, словно показывал свою заботу.
– Пока бьется мое сердце, оно полностью принадлежит тебе.
– Спасибо, – сказала Ани, чувствуя, как спокойствие накатывало вместе с усталостью. – Спасибо, что я не одна.
– Соглашаешься быть моей?
Алан спрашивал это легко, непринужденно, поэтому Аннетт не сразу поняла суть вопроса. Но взгляд… В нем читались волнение и ожидание.
– Твоей? – неуверенно переспросила Ани, чтобы догадки либо развеялись, либо подтвердились.
– Моей девушкой, – закончил Алан.
– Да…
Тихий ответ слился с первым раскатом грома, но Алан услышал его. Услышал то, что было между ними еще тогда, в петле времени, когда граница дружбы рассеялась, а они стали слишком близки, чтобы находиться порознь. И теперь, спустя год, все обратилось в слова.
