Не для всех отношения – качели. Для Ани они стали чем-то личным, трепетным, но спокойным. С Аланом всегда было спокойно. И ему всегда можно довериться. И прямо сейчас, когда он вернулся, поставил на прибранный до этого официанткой столик две тарелки с десертом, больше всего на свете захотелось прикоснуться к нему, показать, что он важен. Близок. Дорог. Небезразличен.
– Ты хочешь остаться в «Шерле»? – неожиданно даже для самой себя спросила Аннетт.
– Нет.
Алан удивленно поднял бровь, обхватил пальцами правую руку и покрутил ей, будто растирал скрытый под татуировкой шрам. А ведь он давным-давно затянулся.
– Тогда пойдем?
– Да, сейчас рассчитаюсь.
Алан не дал ей договорить, подошел к барной стойке и расплатился картой. По дороге назад снял с вешалки кожаную куртку, набросил ее и принес пальто Аннетт.
– Мне нужно немного погулять по городу, побыть с тобой, без… – Тут она замолчала, не зная, как объяснить свои чувства. – Где-то подальше от Лавки Зодчего.
Алан понимающе кивнул, помог ей надеть пальто и широким жестом распахнул дверь.
«Шерле» хоть и находилось вдали от центра старого города, но было связано с его сердцем, как и многие другие здания.
– У нас есть вечер. Наш вечер…
На мгновение Ани застыла на пороге. Хотела поймать то странное, непонятное ощущение, из-за которого стремилась как можно скорее уйти. Антикафе вмиг наполнилось чем-то отталкивающим и предостерегающим, словно намекало: «Рано, пока рано, сейчас тебе здесь не место». И отчего-то она этому верила.
То еще свидание получилось. Впрочем, последнее время их встречи были скорее дружескими. И в этом скрывалось больше чувств, чем в ярком и непонятном, некомфортном для Ани флирте. Алан ее понимал.
Даже в тот момент, когда по невнятно озвученной причине они, так и не доев, вышли из антикафе.
Аннетт ощущала нежность, трепет, желание не выпускать его руку из своей и насладиться прохладным, уже не дождливым городом так, будто не было обязанностей, проклятых, ключей и всего, что связано с магией.
Ее сила была рядом с ним. Спокойная и настоящая.
Как только они спустились по улице и оказались на Каменной площади, Алан остановился и, поймав Ани в объятия, наклонился к ней. Похоже, собирался что-то сказать, но передумал и вместо слов поцеловал Аннетт. Кротко, чуть касаясь губ, чтобы потом все повторить и сильнее прижать к себе. А потом задел кончиком носа ее щеку, едва заметно дотронулся до ее виска и взял лицо Ани в ладони.
Теперь она почувствовала его вкус: терпкий чай, кислый лимонник, что-то сладкое и, как всегда, манящее.
– Прогулка по набережной или через Арлер к особняку?
Алан спутал ее волосы, после чего аккуратно убрал прядки с лица и, как Аннетт любила, заправил за уши.
В этот момент он был прежним собой: улыбчивым, спокойным, вселяющим надежду.
– К особняку, ты выбрал самую длинную улицу, – со смехом ответила Ани. – И… спасибо за все. Особенно за понимание.
Она крепко обняла его, вдохнула знакомый аромат мужского парфюма и закрыла глаза.
– Я счастлива, что тогда… мы перешли черту дружбы.
– Моя сумрачная Аннетт. – Алан прошептал это ей на ухо и зарылся в ее локоны. – Когда-нибудь мы будем свободны от долга, но по-прежнему останемся в городе. Нордвуд никого не отпустит.
– У каждого своя свобода, – задумчиво ответила Ани. – И, если честно, моя здесь, в твоих руках.
Совсем немного отдыха, простых, ничего не значащих разговоров, уюта узких улочек и кирпичных зданий. Все эти недолгие минуты дороги к особняку Рэнделов были блаженством, пока вместе со штормовым ветром не пришел ливень.
Ледяные капли неприятно хлестали по лицу, и Алан, смеясь, тянул ее к дому. И в этом искреннем ребячестве было что-то трепетное. Оно и оттесняло волнения.
Уже в гостиной Алан прижался лбом к ее виску и, тяжело дыша, обнял. В такт его дыханию грудь вздымалась и опускалась.
Аннетт положила на нее ладони и покачала головой – его поло промокло насквозь.
– Почему я чувствую эту легкость только сейчас, будто и вправду нет никаких ключей, дверей и темного сплетения мертвых, служащих сердцем города? – глухо произнес Алан. – Почему мы раньше не воровали минуты для себя и не наслаждались ими?
– Мы никогда не были свободны. – Голос Ани дрожал от холода. – Ты и я, мы исполнители предначертанного.
– И прежде всего живые, – с хрипотцой произнес Алан. – А еще нам пора переодеться и отдохнуть.
Аннетт кивнула. Их ждали ее комнатка на последнем этаже, бушующий океан за окном, горячий чай, который ни он, ни она так и не выпьют – только согреют руки. И спокойное, близкое и всепонимающее молчание.
Именно оно прогонит дурные предчувствия.
До поиска ключей осталась пара дней.
Глава 11
Библиотека Лавки Зодчего
Ключ Эммы
Эмма
Первые дни после бала Полнолуния все вокруг было наполнено тревогой. Эмма старалась находиться как можно дальше от неприятного, липкого чувства. В библиотеке это удавалось лучше всего. Именно поэтому ей так нравилась эта работа.
Самым сложным оказалось привыкнуть. В секции книг для отделов Лавки Зодчего всегда было тихо. Просторное помещение, высокие стеллажи, винтовая лестница на второй уровень, пара столиков для чтения и уютное рабочее место, расположенное недалеко от большого панорамного окна во внутренний зимний сад.
Все, что было нужно – через энергетическое кольцо получать книги и отправлять в больницу, в департамент стражников, зельеварам и другим работникам. И поддерживать порядок.
Обычно сюда никто не заходил. Все выписки и разрешения можно было перемещать магией. Единственный нюанс заключался в том, что Эмме ее не хватало, именно поэтому на столе переливалась перламутром круглая рамка.
– Запрос о книге Ластен? Ластен? – недоумевая от прочитанного в появившейся на столе записке, произнесла Эмма.
Здесь точно нельзя было найти ничего подобного: техническая литература, анатомия, список преступников и карты, справочники по зельям и ядам – чего тут только не бывало, и все относилось к работе, но никак не к какому-то Ластену.
Эмма растерялась, пробормотала что-то невнятное, затем отправилась к небольшой книжечке, стоявшей на стенде возле одного из стеллажей.
Вместо текста – пустые страницы, достаточно было только написать название, автора или тематику, и магические полки переместят нужную книгу на деревянную подставку.
– Ну-ка, попробуем.
Эмма вывела слово «фрейлины», но ничего не произошло. Чернила высохли и остались в истории запросов. Они никуда не исчезали, а когда книга заканчивалась, ее заменяли новой. Кажется, почти все экземпляры хранились в специальном архиве.
