К тому же Горбачев был противником силовых методов во взаимоотношениях с братскими партиями социалистических стран. Как рассказывает вышеупомянутый Игорь Максимычев, тогдашний посол СССР в ГДР Вячеслав Кочемасов в марте 1989 года изложил в берлинском посольстве указания Горбачева на совещании с послами СССР в социалистических странах в середине марта 1989 года. Основные тезисы в выступлении Горбачева сводились к следующему: полное равноправие с друзьями, ничего не навязывать, будем делиться опытом, но не будем брать на себя ответственность за то, что они должны решать сами. Несомненно, это противоречит утверждениям Эрика Форда о навязывании горбачевской модели. Кстати, к следующим предположениям Эрика Форда о якобы неожиданности падения Берлинской стены для Москвы следует добавить, что информация о положении двух германских государств поступала в Москву по линии легальной разведки, то есть сотрудников ПГУ, работавших под прикрытием дипломатов, советских коммерческих структур и журналистов и замыкавшихся на резидентуры КГБ в ФРГ (в Бонне, Мюнхене и Гамбурге) и в Берлине, а также по линии нелегальной разведки, имевшей собственные структуры и каналы связи.
Поэтому, с большей долей вероятности, публикации Форда могут преследовать вполне очевидную цель, которую в разведке принято обозначать как активные мероприятия, то есть попытку оказания воздействия на общественное мнение с вполне определенной целью.
Ситуация при проведении советской внешней политики усугублялась упомянутым дипломатом Максимычевым дуализмом. Дуализм обуславливался тем, что в Международном отделе ЦК КПСС работали опытные германисты, а в МИДе появились абсолютно новые люди. Горбачев стремился проводить новую политику перестройки не только внутри страны, но и в международных делах, и поэтому он нуждался в новых помощниках, не запятнанных конфронтацией в период холодной войны. Именно поэтому он заменил опытного Андрея Громыко на знакомого комсомольского работника. К тому же Горбачев воспринимал Громыко как конкурента на внешнеполитической сцене и, главное, вряд ли мог им управлять, в отличие от людей, которые были лично обязаны ему своим возвышением. Речь идет об Эдуарде Шеварднадзе. Сам Горбачев, вспоминая Шеварднадзе, говорил, что тот «был мой друг еще по комсомолу… Эдуард работал первым секретарем ЦК ВЛКСМ Грузии. А я был секретарем соседнего с Грузией Ставропольского крайкома ВЛКСМ»
[5].
О деятельности Шеварднадзе известно немного. Но автору книги удалось поговорить в советском МИДе с Чрезвычайным и Полномочным Послом Теймуразом Мамаладзе (в «Комсомолке» его дружески называли Тимуром), с которым он близко сошелся в 1982 году во время освещения чемпионата мира по футболу в Испании. Тогда автор поехал в Испанию из Вены, где работал собкором «Комсомольской правды», для написания статей по чемпионату, а в помощь ему отправили из Тбилиси Тимура, поскольку в прошлом он работал завотделом «Комсомолки» и был довольно уже известным писателем. Автору пришлось обслуживать старшего товарища, добывая ему информацию, которую он обрабатывал в качестве статей за двумя подписями. Эту историю стоило рассказать для понимания уровня его отношений с Тимуром, которые были доверительными. Ведь Тимур не владел иностранными языками и полностью зависел от поставляемой ему информации. Позднее Тимур выпустил книгу о чемпионате под названием «Танго Испания»
[6]. В подаренном автору экземпляре говорится: «Олегу Никифорову, коллеге и товарищу по испанским „битвам“ с первой и до последней страницы этой книги — ее герою и участнику…»
В Москву Тимур и попал после того, как Эдуард Шеварднадзе по предложению Горбачева занял пост министра иностранных дел СССР и заменил опытного дипломата с многолетним опытом, каким был Андрей Громыко. Естественно, что Шеварднадзе поспешил окружить себя земляками. Шеварднадзе, по словам Тимура, полностью ориентировался на Горбачева и разделял его позицию по Германии. Как истый грузин, он был падок на лесть со стороны людей, которых он воспринимал как более знающих и опытных. Именно этим и обуславливалась на начальном этапе его карьеры в качестве дипломата дружба с таким опытным политиком, как глава западногерманского МИДа Ганс-Дитрих Геншер. Тимур высоко отзывался о Геншере, и у автора создавалось впечатление, что Тимур его просто боготворит. Разумеется, это было отголоском отношения самого Шеварднадзе к немецкому политику. Тимур подтвердил автору этот факт, как и наличие дружеских отношений Шеварднадзе и с тогдашним американским госсекретарем Джеймсом Бейкером.
В статье, опубликованной в память о Шеварднадзе, немецкая газета Welt отмечала «конструктивную роль», которую сыграл тот в процессе переговоров об объединении Германии. Речь шла о механизме переговоров четыре плюс два или два плюс четыре. В первом случае ведущую роль должны были бы играть державы-победительницы (во Второй мировой войне), то есть СССР, США, Великобритания и Франция. А во втором случае два германских государства — ФРГ и ГДР. Другими словами, речь шла о том, кому будет принадлежать решающий голос, отдавался он немцам или оставался бы у СССР, Франции, Великобритании и США. Шеварднадзе решил этот вопрос, как известно, в пользу немцев.
В своих воспоминаниях, опубликованных в «Независимой газете», Горбачев писал: «26 января 1990 года в своем кабинете в ЦК КПСС я провел узкое совещание по германскому вопросу. Пригласил Рыжкова, Шеварднадзе, Яковлева, Ахромеева, Крючкова, Фалина, Черняева, Шахназарова и сотрудника Международного отдела ЦК, специалиста по Германии — Федорова. Дискуссия продолжалась около четырех часов, временами была жесткой. (Напомним, что в тот период Николай Рыжков занимал пост Председателя Совета министров СССР, Александр Яковлев, один из идеологов перестройки, был членом Политбюро ЦК КПСС, Сергей Ахромеев — начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР, Владимир Крючков руководил КГБ СССР, Анатолий Черняев был помощником Горбачева, а остальные участники совещания работали в Международном отделе ЦК КПСС.)
Констатировали, что для проведения своей германской политики у нас в ГДР, по существу, уже нет никакой опоры, а в ФРГ мы имеем прямой выход на правительство, лично на Коля, и у нас неплохие отношения с оппозицией — СДПГ.
Встал вопрос — на кого лучше ориентироваться в наших действиях. Одни выступали за то, чтобы только на Коля — Геншера, другие предпочитали социал-демократов. Предпочтительность Коля объяснялась тем, что с ним уже налажены тесные доверительные контакты, он заинтересован в том, чтобы воссоединение было увязано с общеевропейским процессом. Кроме того, канцлер должен оглядываться на союзников по НАТО, которые могут оказывать и сдерживающее влияние.
