Вся эта ситуация, жутко меня заводила. Её запах опьянял меня, запах страха, её тела, просто плавил мне мозги. Она начала просить пощады, глупая. От этого я захотел её ещё сильнее. Я не удержался, приподнял её, прижал к себе, и сделал то, что хотел сделать давно – разрезал её ребяческий хвостик, распуская белоснежные блестящие локоны. Они шёлковым каскадом растеклись по её округлым нежным плечам, по её груди, западая в ложбинку, на её лицо, я упивался ей. Я титаническим усилием воли пытался взять себя под контроль, мои мышцы сейчас были твёрже камня. Я не позволял себе даже шелохнуться, потому что инстинкты кипели во мне – неистово, бурлили, поглощали меня, я хотел разорвать её на куски и не менее сильно, повалить на пол, вжимая в себя, врезаться до изнеможения в её тело, срывая с её губ сладкие стоны.
Её зелёные глаза блестели в свете ночного освещения, в них хоть и плескался страх, но я все равно смог почувствовать и едва уловимое влечение, она даже сама не осознавала, что играет сейчас по моим правилам.
Я посмотрел на её лицо, пытаясь сосредоточиться на чём-нибудь, что отвлечёт меня от моей природы. На мгновение задумался… она была настолько потрясающе красива, мне казалось, она даже не догадывалась, какой пленительной красотой обладала, она не умела ей пользоваться, но я конечно не тот, кому можно этим запудрить мозги. Её голос вывел меня из оцепенения.
Она ещё раз попросила отпустить её. К этому моменту я уже смог подавить зверя, и постепенно начал включать голову, вновь беря себя под железный контроль.
Я окинул её ещё раз взглядом, метнул нож в стену, так глубоко, чтоб она наверняка не смогла его оттуда вытащить, пока я буду спать, нехотя оторвался от неё, оттолкнув её на одеяло, она упала на мою кровать, а я встал и пошёл в ванную.
Стоя перед зеркалом умылся холодной водой, чтоб вернуть свой рассудок. Взял из шкафа ампулу, и сделал себе инъекцию. Огонь потёк по моим венам.
Я закурил сигарету, положил голову на одну руку. Голова трещала невыносимо, затем облокотился об раковину, ожидая, когда самообладание вернётся ко мне. Как же меня скручивало, я готов был лезть на стены от боли. Я сжал челюсть, плеснул ещё раз ледяной водой себе на волосы, лицо. Тяжело выдохнул. Интервальные инъекции я переношу хуже всего. А пока я буду выполнять задание, этого не избежать.
Я потёр переносицу. Когда инъекция начала действовать, с облегчением выдохнул, выпрямился и вернулся в комнату. Усталость вновь накатилась на меня, я лёг на кровать и моментально уснул.
День третий
Стоя рано утром у окна, и докуривая сигарету, я смотрел на спящую девчонку и думал.
На том, чтоб взять её в поездку с собой настоял Патрик. Зная мою ненависть к её отцу и всему, что с ним связано, он все равно доверил девчонку в мои руки. Сказал, что это полезно, для самоконтроля. Что, когда я буду рядом с объектом, раздражающим мои инстинкты постоянно, я научусь лучше подавлять их.
Я считал, что в этом не было необходимости, что я итак достаточно дисциплинирован, всегда думал, что у меня железная непоколебимая воля. До тех пор, пока не столкнулся со своим триггером
20, которым девчонка была – определённо. Наверное, Патрик был прав, мне есть над чем работать. Вчера я чуть не сорвался. Мне оставался всего один шаг, сделай который, я убил бы её. Ко всему прочему, она определённо, будила во мне ещё одно начало. Теперь у меня было два спусковых крючка, задача усложнилась. Я хотел её убить, и… я просто её хотел. Я встрял.
Учитывал ли Патрик такой исход? Вполне возможно. Я глянул на плавный изгиб девичьего тела… Скорее всего, не «возможно» а – «ожидаемо». Он изначально все так и планировал? Я уже начал догадываться, что так оно и было, учитывая, сколько крови ежедневно брал у меня Великий марл… скорее всего, изучал новые химические процессы в моем организме. Чёртов экспериментатор. Но, возможно… вполне скоро у меня будет новый блокатор.
Я улыбнулся, ради такого, можно и потерпеть неудобства.
Я выкинул бычок, и пошёл вниз.
Сегодня у меня много дел. Я сел за руль аэрокара, выехал на центральную дорогу, долго ехал по магистрали и затем съехал на бездорожье. Двигался по знакомому мне маршруту, с тоской бросая взгляд на жилые контейнеры самого бедного района Медного Нур-Калета. Доехав почти до самой окраины поселения, я заехал на парковку двухэтажного здания.
Детский дом. Зашёл внутрь обшарпанного помещения. За тонкими стенами я слышал голоса детей. Я, минуя кабинеты, в которых шли уроки, поднялся на второй этаж, прошёл по длинному коридору. Постучавшись, зашёл в кабинет директрисы.
Хакура сидела за своим рабочим столом, полностью погруженная в работу. Красивая для своих годов, статная женщина, с черными блестящими волосами, с едва проступающей сединой, бросая взгляд через тонкие очки, подняла на меня заострённые глаза,
– Привет Винсент. Я собрала детей. Они в пятом кабинете.
Я глянул на стену, на которой висели грамоты, там же с недавних пор висела фотография в рамке с чёрной лентой. На ней была запечатлена Ариана, дочь Лукаса. У меня в душе заскребли кошки.
Ариана работала в детском доме воспитателем. Безмерно любила своих маленьких подопечных. Я познакомился с ней, когда привозил сюда гуманитарную помощь. Вывозить детей, изначально – было её идеей. Никому не нужные малыши – без будущего, без родителей. В Муравейнике им обязательно нашлось бы место. Ариана тоже думала, что везу я их в полис Кадмус. Я переживал, что в один день, она проколется, и угодит под трибунал
21, но кто знал, что её сгубит вовсе не это… Она была благородной девушкой, самоотверженной, преданной, смелой, и так же – моим хорошим другом. Она умерла на двенадцать лет раньше, чем прогнозировал Провиданс. Из-за долбаного смога.
Я отвёл хмурый взгляд, отвлекаясь от воспоминаний. Кротко кивнул Хакуре.
Я спустился вниз, и дойдя до кабинета номер пять, открыл дверь. За партами, смирно сложив руки сидели дети разного возраста… Семеро. Эх Лукас. Провёл перекличку по именам, вытащил из кармана шесть заранее подготовленных медных браслетов… в машине возьму ещё один… потом. Следом за браслетами достал трекер-деинсталлятор, вошёл в кабинет, и закрыл за собой дверь.
_________________
В отличии от крови моих врагов, чувствовать детскую на руках – не доставляло никакого удовольствия. Я намылил руки, наблюдая, как вода из-под крана окрашивалась в розовый цвет, и поморщился. На меня с ненавистью и страхом смотрели семь пар заплаканных глаз. Как мне объяснить детям то, что я сделал? Никак. Я вышел из кабинета, и вновь поднялся к Хакуре.
