Жуткие картинки воспоминаний крутились перед моими глазами, одна за другой. Перед глазами стоял Лукас, который вышел помочь мне, и лишился за это жизни. Помню, как он упал на пол, и как из отверстия во лбу вытекала густая тёмная кровь. Как моментально взгляд его стал стеклянным, губы застыли, в ушах до сих пор стоит глухой звук, с которым он упал на пол. Я помню тот неописуемый страх который я испытала. Не от ударов, которые мне наносили, не за себя. Я поняла, что такое жизнь и как её легко отнять. За секунду человека не стало. И всему виной я.
Я не знаю, отвезли бы эти люди меня к отцу, или убили бы так же хладнокровно, как Лукаса. По дороге я спрашивала у них, но они не отвечали, лишь ещё пару раз заехали мне по лицу. Я помню, как началась стрельба, когда меня выволокли из машины. Меня тащили спиной, я не знала, что творится. Я вся тряслась от страха, от неизвестности. Я помню, когда первый солдат отлетел от меня, будто его бульдозер снёс. Я увидела янтарного, и не знала радоваться мне или плакать, я уже не понимала, чего хочу. Он двигался так неуловимо быстро, как будто и не человек вовсе, а потом взял нож и воткнул его прямо под подбородок солдату, кровь фонтаном полилась, окрашивая белоснежную форму в алый цвет. А второго… янтарный сначала избил, а потом выстрелил ему прямо в голову. Ко мне снова подкатила тошнота, вспоминая отвратительный звук ломающейся кости, как будто на пол уронили арбуз. Как в черепе зияла огромная красная дыра, и разлетелись кусочки мозга. Но самое страшное, было выражение лица янтарного. Оно было так искажено в каком-то зверином удовольствии… я отказывалась верить, что он наслаждался этим омерзительным зрелищем. Он посмотрел на меня, и в этот момент был похож на дикого хищного зверя, всего залитого вражеской кровью.
Он потащил меня к машине, и я запоздало заметила, что он серьёзно ранен. Когда он остановился, я хотела одного. Чтоб он убил меня и этот кошмар закончился, я честно, до последнего думала, что он собирался это сделать, за то, что из-за меня умер Лукас, за то, что я не послушалась его. Тяжёлый груз событий последних двух недель напрочь лишил меня желания жить, ну и самое главное – снедающее чувство вины. Моя жизнь – больше не была моей. Меня похитили, сказали, что я никогда не вернусь домой, потом выяснилось, что отец от меня скрывал правду о том, что творится в нашей жизни на самом деле, все эти жуткие убийства, и кровь невинного человека на моих руках.
Янтарный начал обезболивать мои раны, но я не хотела, я хотела чувствовать свою вину, ощущать её физически. Когда он просто осмотрел мои раны, вместо того, чтоб совершить надо мной расправу, я даже раздосадовано вздохнула. Я устала. Неимоверно, невыносимо устала. Устала, что я была одна. Говорят, раньше люди в моменты отчаяния и одиночества просили помощи у чего-то незримого, кого они называли Богом. Я никогда не понимала этого их стремления. Но сейчас поняла, потому что мне невыносимо одиноко, нужен был хоть кто то, знать, что я не одна, даже пусть он будет невидим. Иначе я просто сошла бы с ума. Я была перегружена эмоционально.
В какой-то момент меня просто накрыло, и все накопленное начало выходить. Я просто хотела чувствовать кого-то рядом, того, кто спрячет меня от всего мира, от всех проблем. Может потому что янтарный был единственным человеком на сотни километров вокруг, или по тому что, несмотря на то, что он всегда был груб и вспыльчив, я чувствовала в нем какую-то надёжность и силу, я обняла его, ища в нем опору, ища у него защиты от всего белого света. Жертва ищет милосердия и защиты у своего похитителя. В другой ситуации я бы точно рассмеялась.
Я не знала, как он отреагирует, ожидала чего угодно, что оттолкнёт, что ударит, но он обнял меня в ответ. И в этот миг мир для меня остановился. Волна необъятного облегчения накрыла меня. Я хотела раствориться, спрятаться в нем. Я хотела, чтоб этот сильный мужчина защитил меня от всего зла на свете. Хотя бы в эти мгновения. Он положил руку на мою голову и начал успокаивающе поглаживать мои волосы. Когда я перестала плакать, он откашлялся, привлекая моё внимание.
Я подняла мокрое лицо на него, и он глазами показал мне на то, чтоб я села в машину. Я не помню, сколько времени мы простояли так, но только сейчас поняла, что он стоял в одной лишь футболке в жгучий холод, и ещё, я, наверное, давила на его рану. Я отстранилась от него, стыдливо пряча глаза, хотя мне вовсе не хотелось расставаться с умиротворяющим теплом его тела.
Я быстро заковыляла к машине, и села, так и не осмелившись посмотреть ему в лицо.
Он сел в машину, завёл её, включая обогрев. В машине моментально стало тепло.
– Почему ты не злишься на меня?
Он вытащил из кармана джинс пачку сигарет, и приоткрыв окно, закурил. Затем откинул голову назад и прикрыл глаза.
– Я злюсь на тебя.
– Но почему тогда… я думала… я думала, ты убьёшь меня.
– У меня была такая мысль, – он затянулся и слегка приоткрыв глаза, посмотрел на меня. – Ты не довольна, что я этого не сделал?
Я отрицательно замахала головой.
– Я не бью женщин… гражданских.
Я опустила взгляд, плечи мои осунулись. Я не могла молчать об этом, нужно было выговориться.
– Если бы я только могла вернуть время вспять, я бы никогда не позвонила. Я очень сожалею. Из-за меня Лукас погиб.
– Он знал на что шёл. Нас всех в конце пути ждёт паромщик, просто, такие как я, приходят к нему раньше. Главное – не сколько ты прожил, а какой след оставил. Лукас оставил за собой яркий, прекрасный след, как и его дочь.
Я посмотрела на него.
– Ты хочешь сказать, что когда идёшь… в бой, не боишься?
– Нет. Я не боюсь смерти, ни чужой, ни собственной.
Я посмотрела на него. Он был чересчур бодрым для человека, у кого в животе и плече было по пуле. Я решила задать терзающий меня вопрос, пытаясь правильно подобрать слова.
– Ты… там … когда дрался… мне показалось… ты же был один, против семерых… и ты так двигался… будто…
– Я не просто так занимаю свою должность. У меня прекрасная подготовка, вот и все, – коротко пресёк меня он.
– А твои раны, ты так держишься, тебе не больно?
– Больно.
– А как тогда…
– Терплю.
– Можно спросить у тебя кое-что?
Он вопросительно поднял бровь, но затем безразлично дёрнул плечами.
– Спрашивай.
Я на одном дыхании выпалила:
– Как тебя зовут? По-настоящему…
Он искоса посмотрел на меня, думая о чем-то некоторое время.
– Клауд.
Я опустила взгляд, и собравшись сказала то, что было мне необходимо как воздух:
– Клауд, прости, это из-за меня тебя ранили, я не хотела, чтоб ты пострадал!
От неожиданности, он резко повернул голову в мою сторону, полностью переключая своё внимание на меня. Он долго молча всматривался в моё лицо… некоторое время спустя, вздохнув сказал:
