Когда я очутилась в центральном холле первого этажа, с расписанными потолками, в каком-то старинном стиле, со всевозможными картинами толстых женщин и младенцев, и всякой непонятной всячины, я сбавила темп. Тут уже во всю сновали гости.
Я посмотрела на настенное зеркало, оттряхивая себя от невидимой пыли и поправляя волосы. Гордо вскинув голову, я начала идти на выход, к летнему банкетному залу. Я смотрела на оголённые руки людей без браслетов. Праздник дня отрицания отмечался всегда в круге правящих. Интересно, все 1677 правящих сегодня пришли? А, уже 1679, я забыла, что у наследницы семьи Бибеми недавно родилась двойня пухлых темнокожих младенцев. Наврядли конечно, правящие еще никогда не собирались всем составом.
Я заметила, что все как-то пристально смотрят на меня, переставая разговаривать. Мне стало крайне неловко, и я, старясь не обращать ни на кого внимание, более быстрым шагом поспешила к выходу. Когда я миновала высокую арку нашего поместья, и наконец, оказалась на улице, облегчённо выдохнула. На улице уже зажглись фонари, освещая сумеречный парк и придавая ему какой-то волшебный сказочный вид. Разнообразные деревья, фигурки, статуэтки, поблёскивающие в свете последних лучей солнца. Наш парк был похож на лабиринт из живых изгородей.
Я направилась в известном мне направлении, в надежде по скорее найти папу.
– Юная Рош, – приветствую.
Меня окликнул высокий мужчина, Виктор Нюберг. Ему где-то восемьдесят, но на вид не дашь больше сорока. Я посмотрела в глаза цвета холодного льда.
– Здравствуйте, мистер Виктор, – заученно вежливо сказала я, слегка склоняя голову. – Вы случайно не видели моего отца?
– А вот и моя принцесса… – послышался голос из-за моей спины.
Я радостно улыбнулась, резко оборачиваясь и встречаясь взглядом с моим любимым папочкой.
Я моментально ринулась к нему на встречу, повисая на шее. Темные, практически черные, глаза мягко посмотрели на меня.
– Моя дочь немного взволнованна… ты знаешь, что это её первый выход, – сказал Николас Рош, слегка отстраняя меня. – Мелания, ведите себя прилично юная леди.
Я, запоздало спохватившись, слегка зарделась, отступая от отца на шаг и скромно опуская голову.
– Прости… просто я очень рада, что наконец ты пустил меня прийти, – я искоса глянула на североевропейца
38.
– Ты ещё не представил её кругу? – отстранённо спросил Виктор, оценивающе рассматривая меня. – Позвольте, мисс, – сказал он и протянул мне руку. Я, не совсем понимая, что он хочет, мягко подала её ему, на что он взял мою кисть, разворачивая меня на 360 градусов. – Прекрасно, просто прекрасно. Свыше всех похвал, прекрасная девочка.
Я тревожно посмотрела на отца, но встретив его довольный взгляд, моментально опустила ресницы, смотря уже на носки длинных туфель Виктора и зелёную парковую траву под ними.
– Пойдём дочь, сейчас начнётся праздник, а после я представлю тебя обществу, в котором ты будешь расти.
Отец плечом к плечу со своим компаньоном двинулся вглубь парка, направляясь в летний зал.
Мне не очень понравился взгляд Виктора на себе, наверное, где-то на уровне интуиции. Но я молча пошла, не посмев перечить отцу.
Солнце село окончательно, и теперь аллея парка была освещена только искусственным светом. В нашем саду трудились исключительно талантливые садовники и ландшафтные дизайнеры. Найти таких было крайне сложно, как говорил папа, по тому что, растений было мало. Папа питал особую слабость к своему саду. Я шла, уставившись в две широкие спины, одетые в практически одинаковые смокинги классического многовекового стиля. Типичные правящие, всегда за классику, усмехнулась я. Папа повернул лицо к Виктору и, наклонившись, начал что-то тихо говорить ему.
Узкое грубое лицо, нос с небольшой горбинкой, плотно сжатые губы, низкопосаженные брови и смольно-черные волосы, зачёсанные в строгую мужскую причёску. Папа на столько подходил к своему месту в жизни, статный высокий, я печально посмотрела на появившуюся седину на его висках. Он был старше Виктора на десять лет, но тоже выглядел молодо. Вообще, я всегда удивлялась особенности Правящих – всегда выглядеть молодо. Самый почётный долгожитель нашей касты не дожил до своего 241 дня рождения всего три дня, и умер в прошлом году.
Сказать, что я нервничала – ничего не сказать. Папа почему-то особо трепещуще относился к тому – чтоб представить меня кругу. Я же не видела в этом ничего особенного, и не понимала волнения папы, что было крайне ему не свойственно… все мои сверстники с самого малого возраста выходят в свет. Я всегда связывала эту отцовскую одержимость – с чрезмерной опекой, ведь будь папа внимательнее к маме… она бы не умерла. Моя нервозность была в основном из-за того, что я не хотела подвести его, заставить гордиться мной.
Мужчины все так же напряжённо шептались, иногда поглядывая на меня. Ну, это их дело, мне было абсолютно все равно, моё внимание куда больше привлёк летний зал, к которому мы, наконец, дошли. Сегодня он был чарующе красивым, весь украшенный живыми цветами, свисающими с потолка, лоснящимися широколистными пальмами, высаженными по радиусу круглого шатра. Абажуры из сусального золота висели на невидимых нитях, что создавало ощущение, будто они парили в воздухе. Шатёр был очень большим, и был рассчитан на 3000 человек… на вырост, всегда мысленно шутила я. К основному шатр примыкали шатры по меньше. В одном был длинный шведский стол с разнообразными деликатесами, а в другом был музыкальный оркестр и бальный танцпол.
Когда мы вошли, опять все замолкли, вновь уставившись на нас, а в особенности на меня. Может я запачкалась, подумалось мне, и судорожно оглядела свою одежду. Чувствовала я себя крайне неловко от всех этих взглядов. Чем их так мог заинтересовать подросток… ну дочка Роша, ну и что такого…
Мужчины подошли к столику и сели за него.
Виктор подозвал кого то, и к нам подошёл, очень симпатичный парень, будто копия его самого, такой же высокий, светловолосый и с такими же пронзительными ледяными глазами.
– Познакомься Мелания, это мой сын и моя гордость – Лео.
Молодой парень без особого интереса оглядел меня, но нарочито вежливо улыбнулся.
– Привет Мелания, приятно познакомиться. Много наслышан о тебе.
– Можно просто Мел, – деликатно протянула ему руку я.
Он, явно знакомый с этикетом, её кротко поцеловал и затем выпрямился.
– Лео, отведи девушку познакомиться с молодёжью. Мы с её отцом должны кое-что обсудить.
Парень кивнул головой, и мягко взяв меня под локоть, повёл в правое крыло зала, туда, где был фуршет.
Я шла, затаив дыхание, замерев от страха. Не облажай Мелани, только не облажай прошу. Минуя толпы людей, мы прошли к столу, где блондин, налив бокал сока, вручил его мне, а себе плеснул из бутылки какой-то голубоватый напиток. Я осмотрела его по лучше, пока он был занят напитками. На вид года 21–22. Его движения были сдержанными, да и сам он так и источал элегантность, полностью подражая и соответствуя своему отцу. Признаюсь, мистер Виктор всегда меня пугал, он был похож на змея, такой же медлительный, всегда будто бы готовый к жалящему броску. В этом плане, его сын мне показался куда более лёгким и дружелюбным.
