– Почему все так болит? – он снова поморщился.
– В тебя стреляли… много раз.
Он попытался поднять голову и посмотреть на своё тело, но не смог.
– Что, все так плохо?
– Плохо. Тебя еле спасли, пойду сообщу всем хорошую новость! – я хотела было уйти, но потом вернулась, и поцеловала его в щеку, – Я рада, что с тобой все в порядке. – он опешил, как-то странно на меня посмотрел, но ничего не ответил.
Через пару минут, все уже были в подвале.
– Братик, дорогой мой, любимый, – подбежала Джоанна к Клауду самой первой, обняла его, на что он начал ворчать. – Я места себе не находила, думала, если с тобой что-то случится… никогда себя не прощу…
Глаза Клауда расширились, он даже подскочил, не смотря на боль, но ремни остановили его.
– Миссия… младенец, что с ребёнком?
Джоанна улыбнулась, положила свою руку ему под спину и уложила обратно.
– С ней все в порядке, благодаря тебе… – девушка виновато посмотрела на брата. – Ты словил все пули, что предназначались ей. Клауд, спасибо огромное, я… что бы я без тебя делала…
Он облегчённо выдохнул, и закрыл глаза.
– Братан, что ты вытворил… видел бы ты себя…ты был как решето, нет, даже месиво! Я в шоке, что сейчас разговариваю с тобой, искра не искра… я не думал, что хоть кто-то переживёт такое, – Маркус подошёл и радостно хлопнул Клауда по плечу, на что тот взвыл.
– Больно, ты чёртов сукин сын, держи лапы при себе, скажи спасибо, что я связан!
Глаза Маркуса излучали тепло, и он добродушно улыбнувшись потрепал Клауда по волосам.
– Маркус, тебе сейчас не поздоровится, срочно готовьте ещё одну койку для него. Черт возьми, может уже кто-нибудь снимет с меня эти ремни? Я вышел из третьего цикла погружения мать вашу! Девочка, давай развяжи меня.. живо!
Я подбежала, по одному освобождая его конечности.
– Не вздумай вставать, сынок. Врач категорически запретил. – заговорил серьёзным тоном Патрик. – Ты нас всех напугал. И я безмерно рад… что ты с нами, сын. Раны хорошо срегенерировали, даже очень. Провокаторы прекрасно показали себя. – Патрик ударил себя по плечу и указал вниз, отдавая честь Клауду. – Ну что ж, – он посмотрел, на меня, и сказал – Давайте дадим ему отдохнуть, Мелани, поухаживаешь за ним? Есть ему нельзя, давай только воду. Я буду заходить, у нас много работы сейчас.
Я кивнула.
– Выздоравливай дорогой, – ласково сказала Урсула, пожав Клауду руку, и затем помахав ему и мне, ушла, вместе со всеми.
– Ну что ж пациент, вы в надёжных руках, – радостно улыбнулась я.
______________
Меня так и оставили ухаживать за Клаудом, по тому что единственным человеком, занимающим не жизненно важную должность, как выяснилось, была я… Клауд восстанавливался очень долго. Первые дни он спал практически все время, я разложилась на кушетке возле него. Обезболивающие ему перестали колоть, и он часто просыпался по ночам, завывая от боли. Я давала ему пить таблетки, которые хоть немного, но облегчали его страдания. Глаза у него светились до сих пор. Мне сказали, что это побочка от лекарства и они будут светиться ещё пару недель. В целом, меня перестало сильно это напрягать, но иногда он просыпался среди ночи, и видеть эти два огонька в кромешной тьме, было жутковато.
Клауд был очень неразговорчивым все время. Не знаю, что его беспокоило. Я переживала, что возможно он не рад, что ухаживать за ним оставили именно меня, а не Камиллу, к примеру.
Где-то на пятый день, он впервые попробовал встать с кровати сам. Видно было, что ему очень больно, он морщился, я подходила помочь ему, но он категорически отказывался от помощи. Что за упрямец! В этот же день, нас перевели из подвала на верхний этаж, в мою комнату, а я без лишних слов перешла спать в зал.
Клауду тяжелее всего было двигать руками. С одной стороны, было пулевое ранение, а с другой глубокий порез.
Доктор сказал, что у него был задет какой-то орган брюшной полости, по тому питание он получал только через капельницы. Он сильно похудел за дни своего голода, у него успели отрасти волосы, и доходили уже до мочек ушей и впервые за все время я видела его с щетиной.
Когда ему впервые разрешили поесть, я, для того чтоб поднять ему настроение, выложила содержимое касалетки в нормальную человеческую тарелку, заварила ароматный кофе и принесла ему.
Клауд посмотрел на поднос с едой, затем и на меня, поднимая брови.
– А, это … ну я решила, что так тебе будет приятней, – Я улыбнулась ему.
Он опять посмотрел нечитаемым взглядом, постарался взять вилку в руки, но поднести ко рту не смог.
– Давай я…
Я взяла из его рук прибор, наколола на него кусочек куриной грудки и поднесла к нему.
– Да ты издеваешься… – сказал исподлобья Клауд. Но видя, что я не отстану, все-таки открыл рот. Я радостно улыбнулась, и заставила его съесть все до самой крошки.
Такая же история произошла, когда он пошёл принять душ. Но это он сделал уже куда более воодушевлённо.
– Девочка. Мне нужна помощь, – донёсся звук из ванной.
– Иду.
Я, стараясь не терять времени, побежала в сторону душевой и, не ожидая какого либо подвоха, распахнула дверь :
– Да …ой – мои глаза округлились до размеров бейсбольного мяча … Я опустила взгляд вниз… Клауд стоял в чем мать родила, и с абсолютно серьёзным видом сказал мне.
– Стучаться как бы надо… кстати, помоги душ принять.
Мои щеки стали краснее свёклы.
– А нельзя … чем-нибудь… ну ээ… прикрыться.
– Что, не нравится? – с наигранным удивлением возмутился он.
Он ещё имеет наглость спрашивать, нравится ли мне! И судя по всему, он не видел в этом ничего странного. Я упорно старалась смотреть куда угодно, на затирку швов ванной, на потолочный плинтус, но только не на него.
– Ну не то чтобы …
– А, так тебе нравится?
– Нет, я…
– Так нет, или да?
Я запоздало глянула на его лицо, на котором во всю цвела издевательская улыбка.
– Давай девочка, я уже замёрз… поторапливайся.
– Сейчас, табуретку принесу.
Я вылетела из ванной быстрее пули, оставляя за собой дымящийся след.
Через пару минут все было готово. Мы зашли в очень просторную душевую кабину. Клауд раскинулся на стуле, спиной ко мне. Его абсолютно никак не смущал свой вид, а я то и дело старалась отвезти взгляд.
Я взяла в руки лейку, открыла кран и приступила к делу.
Тёплая вода мягко заструилась по его коже. Я поливала его из душа, наблюдая, как жидкость струйками стекает по его плечам, рёбрам, обтекая свежие раны и … старые шрамы. Я невесомо дотронулась к выступающему рубцу под лопаткой. Он вздрогнул подо мной, я чувствовала, что он напрягся, слегка поворачивая голову в мою сторону. Я смутилась от того, что меня застали на месте преступления, но никак не могла унять своё любопытство, и руку свою не убрала. Осмелев, я прикоснулась к нему более настойчиво, огибая подушечкой большого пальца удлинённый шрам.
